— Жаль, что нет никакой аудитории, чтобы засвидетельствовать это, — сказала Маэва, ее голос раздавался издалека и все же слишком близко. — Аэлина Огненное Сердце, наконец коронованная своей короной королевы Фэ, стоит на коленях у моих ног.
Аэлина содрогнулась, достаточно двигая телом, чтобы стекло нашло новые углы. Каждый вздох вытаскивал ее отсюда в место, где слова, чувства и боль становились отдаленными.
Маэва щелкнула пальцами.
— Фенрис. — волк проскользнул мимо и сел рядом с ее троном. Но он не взглянул на черного волка. Даже не повернул голову.
Черный волк вернулся, мягкий и холодный. И этого было достаточно, чтобы Маэва сказала: — Коннэлл, ты, наконец, можешь сказать своему близнецу, все что ты хотел.
Вспышка света.
Аэлина вдохнула через нос, выдохнув через рот, снова и снова. Едва рядом оказался красивый темноволосый мужчина, который теперь стоял вместо волка. Бронзовая кожа, как у его близнеца, но без дикости, без озорства на лице как у того. На нем была многослойная одежда воина, черная, с обычными ножами как у Фенриса, висящими по бокам.
Белый волк уставился на своего близнеца, посаженного на месте этой невидимой связью.
— Говори свободно, Коннэлл, — сказала Маэва, ее слабая улыбка осталась. Сова, сидевшая на ее троне, смотрела торжественными, немигающими глазами. — Пусть твой брат знает, что эти слова твои, а не мои. — Нога в ботинке подтолкнула позвоночник Аэлины вперед. Сильнее в стекло. Никакое дыхание не могло вытянуть ее достаточно далеко, чтобы обуздать приглушенный крик.
Она ненавидела его — ненавидела этот звук, настолько как она ненавидела королеву перед ней и садиста за спиной. Но он все еще пробивался сквозь зубы, едва слышимый за громовыми звуками.
Темные глаза Фенриса устремились к ней. Он моргнул четыре раза.
Она не могла заставить себя моргнуть. Ее пальцы скривились и развернулись у нее на коленях.
— Ты принес это на себя, — сказал Коннэлл Фенрису, снова привлекая внимание брата.
Его голос был таким же ледяным, как у Маэвы.
— Твое высокомерие, твое бесконтрольное безрассудство — это то, что ты хотел? — Фенрис не ответил. — Ты не мог позволить мне иметь это — иметь любую часть этого для себя. Ты принес клятву на крови не для того, чтобы служить нашей королеве, но чтобы ты не мог быть побежден мной хоть раз в твоей жизни.
Фенрис оскалил зубы, даже когда что-то вроде печали затуманило его взгляд.
Еще одна горящая волна опустилась через ее колени, через ее бедра. Аэлина закрыла глаза. Она вытерпит это, согласится на это.
Ее люди страдали в течение десяти лет. Скорее всего, сейчас страдают. Ради них она сделает это. Примет это. Оставит это. Грохочущий голос Коннэлла пронесся мимо нее:
— Ты позор для нашей семьи, для этого королевства. Ты превзошел себя ради чужой королевы и для чего? Я умолял тебя контролировать себя, когда тебя отправили на охоту за Лорканом. Я умолял тебя быть умным. Ты мог бы плюнуть мне в лицо.
Фенрис зарычал, и звук, должно быть, был тайным языком между ними, потому что Коннэлл фыркнул.