Майкл не испытывал ни малейшего желания обитать под землей, словно какой–нибудь тролль. Более того, здесь, в этих ужасных условиях, можно было забыть о веселом времяпрепровождении и флирте. Пусть он впервые приехал ко двору, но ведь это совсем не значит, что к нему следует относиться как к неотесанному мужлану–деревенщине, не заслуживающему достойного обиталища. Его участие в ежегодных торжествах было согласовано и одобрено несколько месяцев назад. В конце концов, он был законным наследником графства, де–факто будущим правителем страны. Предок его благородного покровителя был самым надежным и доверенным союзником короля Эдварда в деле свержения узурпатора несколько десятков лет назад, и в знак признания его неоценимых заслуг, храбрости и чести король Эдвард наградил своего верного соратника титулом графа и земельными владениями в Ирландии, сделав его первым кавалером ордена Подвязки. А эта темная и зловонная клетка была недостойна даже самого ничтожного слуги, не говоря уже о будущем графе.
Избегая смотреть Пиппину в глаза, Майкл расплатился с носильщиками. Откровенно говоря, его так и подмывало попытать счастья в переполненной гостинице «Грейхаунд». С другой стороны, в его интересах было оставаться при дворе. В голове у него вновь зазвучал голос старого лорда Тайрона: «Чем труднее начало, тем достойнее восхождение к заслуженной славе». «Да будет так», — мрачно подумал Майкл. Итак, отсюда и отныне ему остается лишь один путь — наверх.
Каменные ступеньки, скудно освещенные, ведущие куда–то вниз, в темноту и перепачканные крысиным пометом, спиральной лестницей ложились под ноги Рене, обутой в мягкие кожаные туфли без задников, пока она осторожно спускалась вслед за дрожащей тенью леди Анны Гастингс. А ведь набожной фрейлине королевы, не выпускающей из рук четки, то и дело бормочущей «аминь» и «Отче наш», не пристало, как какой–нибудь воровке, спускаться в мрачные подземелья замка. С другой стороны, если верить слухам, леди Анна не всегда считалась идеалом святости. В молодости она была фигурой настолько популярной, что злые языки судачили о ней до сих пор. Рассказывали, что, прибыв ко двору в качестве новоиспеченной супруги сэра Джорджа Гастингса, она быстро втерлась в доверие к королеве и стала одной из самых приближенных фрейлин ее величества, откуда благополучно пробралась в спальню самого короля. Ее сестра леди Элизабет Стаффорд, фаворитка королевы Екатерины, узнав об этой любовной интрижке, рассказала обо всем их брату, могущественному лорду и председателю суда пэров. Герцог Бэкингем, гордый, раздражительный и драчливый, выплеснул свое высокородное негодование на сэра Уильяма Комптона, бывшего в то время бессменным пажом и камердинером его величества. Именно благодаря Комптону и состоялось это — и не только — тайное любовное свидание, что позволило ему стать одним из любимцев короля. Комптон, как легко можно догадаться, поспешил спрятаться под крылышком своего венценосного покровителя. Его величество, лишившись любовницы и впав в немилость у супруги, дал резкую отповедь вспыльчивому Бэкингему, а леди Элизабет изгнал из своего окружения, обозвав коварной шпионкой. Обзаведшийся рогами сэр Джордж Гастингс определил свою неверную супругу в женский монастырь, после чего и сам покинул двор.
Эта история случилась года три назад. И вот сейчас леди Анна вернулась из своей духовной ссылки, напропалую пользуясь вновь обретенным благочестием, вслух подыгрывая набожной королеве и втихомолку странствуя по темным и сырым подвалам. Совершенно надуманный предлог, под которым леди Анна улизнула из личного сада королевы, заставил Рене последовать за ней, дабы выяснить, что задумала эта хитроумная особа. Никогда нельзя знать заранее, чем все обернется, и что может всплыть на свет Божий. Достойное дитя придворной жизни, Рене прекрасно знала, что чужие тайны — лучшее платежное средство, которым можно воспользоваться к своей вящей выгоде. Итак, одной рукой придерживая тяжелые юбки, чтобы не запачкать их в грязи, она на цыпочках следовала за леди Анной по извилистому, скудно освещенному тоннелю, прислушиваясь к доносящимся впереди звукам.
— Анна, сюда, — послышался из темноты мужской голос, и Анна послушно свернула в альков. Рене сразу же подумала, что красавица вновь взялась за старое. — Ты уверена, что никто не следил за тобой?
— Здравствуй, Нэд. — Голос леди Анны прозвучал мрачно и встревожено. — Что тебе вдруг понадобилось обсудить со мной?
— И это все, что ты можешь сказать мне вместо приветствия? Никакой благодарности за то, что я убедил твоего желчного супруга даровать тебе прощение и выпустить из клетки, в которой ты провела взаперти три последних года?
— Это из–за тебя я угодила туда!
— При чем тут я? Так решил твой достойный супруг. Гастингсу почему–то не понравились рога, которыми ты украсила его голову.
— Если бы ты не стал совать нос куда не следует, я ни за что не угодила бы в этот проклятый монастырь Святой Марии! Какой кошмар! Я никогда не прощу тебе этого! Никогда, слышишь?
Рене, которой очень хотелось увидеть обладателя мужского голоса, украдкой заглянула в альков. Ха! Она без труда узнала его.
— Неужели ты ожидала, что я закрою глаза на то, как ты прелюбодействуешь с узурпатором моего трона в этом притоне разврата, который он называет своим двором? Ему никогда не было до тебя дела, Анна. Сделав мою сестру своей любовницей, он заставил меня до дна испить чашу унижения, подчинил своей воле и продемонстрировал всему миру, что мы, потомки настоящих Плантагенетов, — полные ничтожества! А теперь еще и этот его прихвостень в красной сутане, хитроумный и злобный лис! Этот проклятый сводник! Он украл у меня право быть главным советником, не дает проводить нужную мне политику, высмеивает и противостоит из принципа всему, что я делаю! Я поклялся, что избавлю себя — и Англию! — от них обоих, потому что двум медведям не ужиться в одной берлоге.
— Тише, братец, тише! Ты ведешь изменнические речи, и я заявляю, что с радостью избежала бы участия в твоих интригах и заговорах. — Анна развернулась, чтобы уйти.
Рене отпрянула от угла и замерла, боясь дышать. Но не лесть, которой Нэд старался умаслить свою сестру, заставила принцессу замереть на месте. Нет, она застыла при виде светловолосого гиганта, подпиравшего стену напротив, по другую сторону алькова. Он слегка наклонил голову в знак приветствия и криво ухмыльнулся.
Господи Иисусе, до чего же он красив и ладно сложен, в изысканном камзоле, с льняными волосами до плеч и яркими, сверкающими глазами! А в его улыбке было что–то невыразимо очаровательное.
Святые угодники, о чем она только думает? Ее застали врасплох и выследили! Вот только кто?
А Майкл, в свою очередь, тоже не мог налюбоваться фиалковыми глазами, пристально смотревшими на него из темноты. Лаванда и амбра… Ее соблазнительный запах дурманил ему голову, и очень скоро он перестал вслушиваться в шепот заговорщиков, доносившийся из алькова. По другую сторону коридора глазам его предстало видение, заинтересовавшее его намного сильнее государственной измены: молодая женщина хрупкого сложения в платье с глубоким декольте, на бледном лице которой сверкали фиолетовые глаза, а блестящие темные волосы пышной волной ниспадали до самой талии.
Тело его замерло в сладкой муке. Прекрасная незнакомка разглядывала его откровенно, настороженно и расчетливо, явно пытаясь угадать, кто он такой и что он здесь делает, почему шпионит за этой опасной парочкой, чем, несомненно, занималась и она.
Поверит ли она, если он скажет ей, что оказался здесь случайно, по ошибке? Отправив Пиппина в людскую, Майкл запер свою отшельническую келью — если бы на двери не было замка, он ни на мгновение не задержался бы здесь, — а потом попросту заблудился в этих скудно освещенных, грязных и дурно пахнущих коридорах, так похожих один на другой.
— Если он умрет, не оставив наследника мужского пола, я займу его место на троне, — говорил между тем Нэд.