— Ирк, хватит, я уже смеяться не могу.

Подушка с Одеялом пытались разговаривать, но у них ничего не получалось, мы-то их игнорировали, потому что не понимали, а они-то понимали, о чем мы говорим!

— Ну что, хватит? Больше не будешь по-эстонски говорить? — спросила Ира.

Подушка повернулся и сказал назло по-эстонски, наверное, что-то типа:

— Хотим и будем говорить.

— Так, ладно, — кивнула Ирка и покрыла его отборным русским матом.

— И не надо на другом языке говорить, — сказал Подушка.

— Это чисто русский… мат, — сообщила она ему.

Подушка опешил.

— Хорошо, мы не будем говорить на эстонском при вас, — согласился Подушка.

— А ты так умеешь? — спросил у меня Одеяло.

Я закрыла уши и гордо отвернулась, перестав ржать, и слезла с кровати.

— Ольга, ты что? — удивился Одеяло.

Я, чеканя шаг, дошла до двери и громко ей хлопнула. Посетив туалет, я прогулялась до туалета для «чоловiкiв», попугала кошек флейтой и, наконец, соизволила вернуться в комнату. Я залезла к себе на кровать, свесилась с нее, чтобы положить флейту, слезла на первый ярус, вытащила из тумбочки камушки, полюбовалась на них и снова сложила. И тут нашла крышку от нашего стула! Вытащив ее из-под кровати, я узрела на ней записи типа "Янтарный 2000" "Алмазный 2001", "Морской 2002", "Кипарисный 2003", "Горный 2004" и все в таком духе. Я засмеялась и отдала крышку Ире. Ира с интересом ее осмотрела и, смеясь, передала Подушке. А Подушка Одеялу не передал! Что-то новенькое!

Я починила стул, Одеяло потянулся к крышке, но Подушка отодвинул стул подальше.

— Оно и так сломан, — сказал Подушка, Одеяло не понял, в чем дело, и попробовал еще раз взять. Подушка отодвинул его ко мне, я его схватила и унесла на веранду. Потом я взяла у Иры лак и ушла на веранду красить ногти.

— Оставляю вас наедине, — Ира упорхнула за мной. — Что это ты?

— Да дурак он! — заверила ее я. — Ему можно обижаться, а мне нельзя! Что за дискриминация! Мимо накрасила, Ирка, дай жидкость для снятия лака!

За жидкостью сходила, а ватку забыла. Логика… Сходила за ваткой. А пока я самозабвенно стирала не получившийся ноготь, мы услышали разговор эстонцев.

— Нет, ты сам виноват, — безапелляционно заявил Подушка.