— Ну вот, а говоришь, «стоять могу»! Что ж тогда падаешь, как Ванька — встанька?

— Но так же нечестно, я спужался, а вдруг вдарите!

— А если Колька твой «вдарит», тоже «спужаешься» и сядешь на попу? Так что давай, брат, по пятьдесят раз на каждой ноге попрыгай, потом на обеих вместе. Считать то умеешь?

— Не — а, я только до десяти могу, я же еще маленький.

— Ну, если маленький, то считай до десяти и так пять раз.

— А когда драться будете учить?

— А вот когда стоять научишься, тогда и буду учить.

Пацан задумался, забавно наморщив лобик, потом, видимо что — то решив про себя, пошел из комнаты.

Я же продолжил разминку, водные процедуры.

Завтрак отложен на более позднее время, так как сегодня — воскресенье, и я должен идти к причастию. Надо сказать, что особой религиозностью офицеры того времени не отличались. Либеральные идеи, царившие в обществе, атеизм, становивший своего рода модой в среде интеллигенции, проникал и в армию. Но, как это ни парадоксально, посещение воскресной службы вовсе не означало, что человек особо религиозен. Это была своего рода традиция, ритуал. Каждый, не менее двух раз месяц, должен был ему следовать, что бы ни прослыть «фрондером», склонным к эксцентризму. Тем более, отец Александр, полковой священник, приглашал меня при посещении госпиталя, да и потом, как мне говорили, интересовался, почему два раза подряд после болезни я не был на воскресной литургии.

Служба начинается в девять, обычно после того, как желающие приобщиться к причастию исповедуются. Поэтому я пришел чуть раньше начала богослужения, отстоял небольшую очередь из желающих приобщиться святых тайн, и вот я, поклонившись присутствующим и испрося прощения, подошел к священнику.

Исповедаю раб божий Александр Тебе, Господу Богу моему и Творцу, во Святей Троице Единому, славимому и покланяемому Отцу, и Сыну, и Святому Духу, вся моя грехи, яже содеях во вся дни живота моего, и на всякий час, и в настоящее время, и в прошедшия дни и нощи, делом, словом, помышлением, объядением, пиянством, тайноядением, празднословием, унынием, леностию, прекословием, непослушанием, оклеветанием, осуждением, небрежением, самолюбием, многостяжанием, хищением, неправдоглаголанием, скверноприбытчеством, мшелоимством, ревнованием, завистию, гневом, памятозлобием, ненавистию, лихоимством.

Память корнета услужливо подсказала молитву исповедания грехов. Дальше все пошло несколько обыденно, но вполне благопристойно:

— Грешен, отче!

— Облегчи душу свою, молви, в чем грех?

— Не в строгом соблюдением поста.

— В виду болезни?

— Да, отче.

— Отпускаю тебе грехи твои.

— Прелюбодействовал?