***
Мы выпили еще шерри, и постепенно настроение у Люциуса улучшилось. Он просидел еще час, болтая о кредитных ставках в Гринготтсе, о бегах гиппогрифов и о новой гадалке, недавно появившейся в Косом переулке.
— Она француженка, по-настоящему ее зовут Элен Тесье, а здесь работает под именем «мадемуазель Инуи», — рассказывал Люциус. — Я кое-что о ней знаю. Вообще-то Элен бывший брокер, закончила в Париже гоблинские финансовые курсы и торговала ценными бумагами. Потом ее обвинили в инсайде — слишком хорошо угадывала курс акций. Доказать ничего не удалось, но лицензии ее лишили. Теперь она перебралась в Лондон и стала гадалкой. У нее потрясающая интуиция во всем, что касается бизнеса. Предсказывает удачу или неудачу инвестиций, возможные осложнения, примерный размер дохода. Знаешь, я сначала не верил, но потом… Это просто фантастика! Берет по двадцать галлеонов за прием, но оно того стоит. К ней уже ходит весь Сити. Не хочешь попробовать?
— Мне все равно нечего инвестировать, — пожал я плечами. — А на более жизненные вопросы твоя мадмуазель отвечает? Например, когда сыграет в ящик Дамблдор, ну или хоть наша с тобой любимая теща…
Люциус содрогнулся.
— Не говори о ней!
— Почему? Мне всегда казалось, что уж тебя-то мадам Блэк обожает.
— Ну да, пока у меня есть деньги! Если я, не приведи Мерлин, разорюсь, она тут же начнет искать для Цисси нового мужа … Кстати, может, она уже сейчас решила сжить меня со свету. Я это заподозрил, когда она подарила нам эльфа.
— Что в этом плохого?
— Она купила его на распродаже! Конечно, не призналась, но я навел справки. А сам еще думал: что за приступ щедрости? «Дорогой Люциус, ваш Корки уже совсем старый, а тут как раз твой день рождения, вот я и решила…». Стерва! Себе-то, надо полагать, выбрала что получше, а нам подсунула полное дерьмо!
Дверь библиотеки приоткрылась, и вошла Динки — принесла еще шерри и сэндвичей.
— …И ведь его даже не выгонишь, — продолжал Люциус, — потому что Корки пришлось усыпить, а кто-то же должен работать. Вдобавок Цисси смертельно обидится, если я вышвырну мамин подарок. Мол, с Добби все в порядке, я сам виноват, что не умею обращаться с эльфами…
— А что с ним не так?
— Он больной, — мрачно ответил Люциус. — Хочет стать свободным, представляешь?
Услышав это, Динки так шарахнулась, что чуть не уронила блюдо с сэндвичами. Едва она вышла, я напустился на Люциуса:
— Ты с ума сошел, говорить о таком при эльфине?!
— Извини, не подумал… А Добби раньше жил у какого-то живописца, и тот напичкал его дурацкими идеями. Убедил, что быть свободным — это здорово, обещал дать одежду и помочь поступить в Академию художеств. Мол, у Добби есть призвание, он мог бы стать абстракционистом… Эльф — художник! Ты когда-нибудь слышал такой бред?
— Ну, строго говоря, абстракционистом может стать и обезьяна… А что, если тебе открыть галерею и продавать мазню своего эльфа? Сам знаешь, люди готовы заплатить за любую дрянь, если внушить им, что это модно.
— То-то я смотрю, бывший владелец Добби разорился, и его имущество продали с аукциона! — фыркнул Люциус. — Нет, спасибо! Я еще не совсем спятил… И потом, мне не нужен непризнанный гений! Мне нужен нормальный эльф, чтоб вовремя подавал обед и стирал пыль с мебели. А теперь я даже не могу купить нового, потому что Добби и тому задурит голову. Хватит с нас одного психа… Ничего не делает, только целыми днями разглагольствует о правах личности. Откуда слов-то таких набрался? Я пару раз всыпал ему тростью — думаешь, помогло? Черта с два!
Что-что он сделал?