— Не смотри же так на меня! Ты арестована. Ты что, хочешь моего несчастья?

Они шли медленно, мать немного впереди.

— Знаешь, мама, тяжелое у меня положение. Да не поворачивайся ты! Смотри прямо! Очень тяжелое.

— Так возьми свои десять рандов. Мы обойдемся.

— Да не в деньгах дело. Я ведь недавно женился. И опасаюсь.

Мать вопросительно посмотрела на него.

— Опять ты смотришь. Понимаешь: Элина — белая, из состоятельной семьи, в общем прекрасная партия.

— Очень хорошо, Вилли.

— Хорошо? А вдруг родятся цветные дети? Что тогда? А ее отец, Краммер, майор отдела безопасности, ну, особой полиции!

— А может быть, и не будут цветными? Вот ты ведь родился белым, таким же как… как твой отец.

— А если будут?

— Может, и не будут.

— О боже! Что за жизнь.

Они не могли договориться. Генри Мкизе и трое членов Общества европейцев-демократов второй час уговаривали Иоганнеса Принслоо покинуть страну. Иоганнес, сутуловатый бур с выпирающими из-под светлой блузы костями и усталыми синими глазами, ехать не соглашался. Все доверяли друг другу, говорили откровенно. И Принслоо и его друзья из общества были противниками апартеида — политики насильственного расселения людей по цвету кожи. Они выступали против бесправия африканцев и цветных не только потому, что не хотели гражданской войны, но и потому, что не желали жить за счет грабежа другого народа. Принслоо открыто водил компанию с «кафрами», чего закон не разрешал. Отстаивая свои принципы, он любил ссылаться на евангелие и взывать к совести власть имущих.

Для Генри Иоганнес Принслоо был не только единомышленником, но и отцом Анны. Мкизе хотел спасти его во что бы то ни стало.

— Я председатель общества. Как я могу все бросить и уехать? Не посмеют они тронуть меня. Бог и справедливость на моей стороне.

— Но, папа, — вмешалась Анна, — ты же сам говорил тогда вечером, что они грозят убить тебя.

Адвокат Джуберт, худой, с бледным, вдохновенным лицом поэта, усмехнулся, постукивая по столу длинными тонкими пальцами.

— Вы ошибаетесь, Иоганнес, если думаете, что бог вступится за вас. Я это серьезно. Уезжайте с людьми Мкизе. Наше общество просуществует пока и без председателя. Хотя, судя по разговорам, оно скоро будет запрещено.

Принслоо нахмурился. Переубедить его было невозможно.