— Давно дело было. Боролись за республику буров. Но потом я увидел, что цель наших вождей — грабить африканцев вместе с английскими бизнесменами. И я отошел.

— Чего они хотят от тебя?

— Чтобы я стал осведомителем, грозят убить. Но ты лучше не вмешивайся. Это опасно.

— А твое Общество демократов не поможет тебе?

— Как? Ведь Союз братьев, если убирает кого-то, действует тайно…

Анна взволнованно передала Мкизе этот разговор.

— Вы тоже их противник, Генри. Я так боюсь за отца.

— Положение, конечно, скверное. В руках братьев полиция и армия, да вся страна.

— Ничего нельзя?..

— Можно.

— Что же?

— Уйти в подполье или уехать из страны.

— Я ему уже говорила. Не хочет он ни бежать, ни прятаться. «Я председатель общества. Я обязан быть здесь». А не могли бы вы, Мкизе, написать статью о них в своей газете? «Братья» не посмеют тогда тронуть его.

— Статья лишь вызовет еще большую злобу. И какие у нас доказательства их угроз? Ван Дейк от всего откажется. Кроме того, ни одна газета не осмелится напасть на всесильный Брудербонд, Мой редактор ни за что не опубликует такую статью. Хотите, мы поможем Принслоо уехать? Наши люди то и дело переходят границу, не спрашивая разрешения.

— Поговорите с ним, Генри.

— Хорошо, Анна. Ему лучше уехать немедленно.

Он услышал позади себя шорох и замолчал. В кустах кто-то прятался.

Анна со страхом глядела на темный кустарник. Если полиция поймает их, белую и африканца, здесь, в темной аллее, ей и ему грозят годы тюрьмы по «закону о безнравственности».

На скулах Мкизе вспухли, застыли желваки. Что бы ни случилось, он Анны не выдаст. Не выдаст, если даже пришлось бы умереть. Полиция это или цоци?[12]

— Инкосикази, госпожа, — начал он тоном преданного слуги, — вы напрасно ждете. Этот человек не придет.