– Кто не отрекся от прожитого, верность Роду проявит пусть. Снег не помеха, солнце и ветер, злые туманы, ты помощь не жди… Понимаешь ли ты, о чем эти слова?

«Дальше ничего не будет, – словно разряды молнии пульсировало в висках. – Если Ирмина заберет силу, то я не смогу вернуться домой. Не увижу маму. Никогда».

И это «никогда» – будто удар под дых.

– Катя, не поддавайся… Держись…

Катя зажмурилась и постаралась сосредоточиться на голосе, цепляясь за него как за путеводную нить. Чтобы не сбиться с пути, она даже представила его, как он вьется вокруг. Протянула руку, схватилась за золотистую нить.

«Понимаю, – мысленно ответила ему, все еще любуясь на золотые нити, исходившие от ее рук, – это слова из письма, хранившегося в шкатулке Темного дерева. Там еще есть слова „ввысь вознесется Велесов посох, не усомнись, его силу прими“. Но я уже это сделала, я приняла силу, и посох стал посохом. Но этого мало. Он не действует здесь».

«Я приняла Силу светлого морока, он изгнал Тьму там, в подвале Александрии», – торопилась Катя, чувствуя, как слабеет, как в груди разливается паника, а золотистая нить чужого голоса истончается.

И тут она поняла. Стар говорил, что Сила не имеет цвета. Только два начала важны для всего сущего: Белого не бывает без Черного, а Черного – без Белого. Это две стороны одной и той же медали.

Плавно вращаясь в чернильно-мутном коконе, поддерживаемая невидимой силой и руками духов черного морока, Катя поняла суть тайного разговора, который слышала прежде, но понимала буквально. В голове всплыла их беседа с волхвом Старом: «Нет Света, нет Тьмы, есть Сила – и наша воля, как ее употребить: во зло или в добрых целях…»

И ее прежний страх, что, приняв силу черного морока, она не сможет ему противиться и сама станет такой же, как Ирмина.

Это невозможно. Вот о чем ей говорили все вокруг!

– Сила – это всегда только Сила. «Не усомнись, его силу прими», – будто услышав ее мысли, повторил, исчезая, голос.

«Никто не говорил – прими Силу Света. Это я сама так решила, отделив одно от другого, не поняв главного».

Золотая нить растаяла в руках девочки. Катя встрепенулась, словно пробуждаясь.

Светлые лучи, исходившие от ее тела, медленно поглощались черным мороком. Тени, алчно протягивавшие к ней руки, упивались ее силой, словно кровью.

– Ну хватит! – громко выкрикнула Катя, все еще позволяя невидимой силе нести ее над морем теней. – Обед закончен!

С этими словами она, ловко прокрутив запястья, ухватилась за свет, лившийся из ее рук, как за канат, и резко дернула его на себя. Тонкие молочно-белые нити мгновенно выдернулись из черноты, зависнув в воздухе всего в нескольких сантиметрах от тянувшихся к ним рук духов черного морока. Их устрашающее море заволновалось, изможденные руки устремлялись ввысь, стараясь заполучить хоть лучик.

– Снег не помеха, солнце и ветер, злые туманы, ты помощь не жди, ввысь вознесется Велесов посох, не усомнись, его силу прими, – повторила Катя вслух услышанную древнюю формулу.

Дотронулась до иглы, вколотой в ворот рубахи, и выдернула ее. Едва оказавшись в светлых лучах, исходивших от Катиного тела, игла превратилась в посох.

Девочка перехватила его раньше, чем посох успел дотронуться до каменного пола, и замахнулась в чернильное месиво, которым отгородилась от нее Ирмина. Ослепительные ленты вонзились в него, разрывая в клочья.