– …был высочеством, станет величеством… Его императорское величество Кирилл… Первый!.. И нас в чинах тут же подтянет…
– Серж, помолчи!.. Вы что-то хотели, любезный? Стойте! Кто вы такой? – Старший лейтенант впился в Черепкова подозрительным взглядом, решая, очевидно, насколько опасен для них человек, случайно услышавший не предназначавшуюся ему фразу. Решение оказалось не в пользу кинолога, судя по тому, как угрожающе зарычала Грета и рука гвардейца потянулась к кобуре.
– Я – смотритель питомника Черепков. Простите, господа, мы очень спешим… – Ещё секунда, и Аркадий Игоревич, невзирая на хромоту, чуть ли не бегом уходил прочь, крепко сжимая в руке поводок Греты, старавшейся приноровиться к непривычному шагу хозяина…
Десять вечера… И без того мутная луна наконец-то скрылась за облаками, а промозглая сырость и туман, сменившие морозную погоду, не очень способствовали повышению служебного рвения моряков Гвардейского экипажа, которые фактически оккупировали Царское Село. Аркадий Игоревич надел сапоги, короткую бекешу и папаху. В кармане помимо портмоне и документов лежал шестизарядный «Бульдог», в наплечной сумке – импровизированный белый маскхалат, малые немецкие ножницы для резки колючей проволоки, позаимствованные в гараже, и завёрнутый в лист пергамента кусок варёной говядины. Он уже разузнал, что резко сократившийся, к счастью, запас нефти для питания паровых машин электростанции заставил экономить электроэнергию и отключить подачу высокого напряжения на проволочное заграждение. Грета, внимательно следившая за приготовлениями хозяина, поднялась с коврика, потянулась и взяла в зубы лежащий поводок, давая знать, что не возражает против незапланированной прогулки.
Снаружи они не встретили ни одного человека. Лишь возле Александровского дворца, в котором светилось несколько окон, размеренно прохаживались караульные. Человек, ведущий собаку на поводке внутри охраняемой территории, не вызывал ни малейшего подозрения. Так, мелкая сошка из дворцового персонала, нечто среднее между дворником и шофёром. За месяцы, проведенные в Царском Селе, Аркадий Игоревич со своей неизменной спутницей успели изучить все укромные уголки и тропы, позволявшие незаметно приблизиться к проволочному ограждению, и сейчас подошли к месту, казавшемся Черепкову наилучшим для осуществления задуманного.
Спущенная с поводка Грета, отбежав в сторону, быстро вернулась и, аккуратно схватив зубами за край бекеши, потянула хозяина туда, где только что была. Аркадий Игоревич прошёл несколько метров и увидел на снегу следы собачьих лап, а на нижнем ряду колючей проволоки – клочок шерсти. Очевидно, какая-то бродячая собака проползла под заграждением и, судя по всему, – удачно, ток через проволоку пропущен не был.
Германская сталь не подвела, томительно тянущаяся минута, хруст перекусываемой проволоки, – и образовался лаз, позволяющий проползти человеку. Ещё одно заграждение, те же манипуляции – и перед ними темнеющие деревья, щедро засыпанные снегом. Естественно, что первой наружу проскользнула Грета, а за ней уже не так легко прополз Черепков, предварительно натянув поверх бекеши сшитый собственноручно из двух простыней маскхалат. Передвигаться по глубокому снегу, в безлунную ночь, тем более человеку, так и не оправившемуся до конца после ранения, было не так просто, требовалось напряжение всех физических и душевных сил.
– Ничего, – подбадривал себя Аркадий Игоревич, – скоро просека, а там идти будет легче.
Главное, что удалось вырваться без шума.
Но внезапно выглянувшая из-за покрова облаков луна высветила цепочку белых фигур, идущих прямо на них. Черепков отпрянул за ближайшее дерево, но, по всей видимости, неизвестные что-то услышали или почувствовали, потому что мгновенно рассыпались в цепь, охватывая с флангов источник возможной опасности… Сзади раздался чуть слышный шорох, Аркадий Игоревич оглянулся и, прижавшись спиной к заиндевевшему стволу, опустил руку в карман, нащупывая рукоять револьвера. К нему приближался невысокий мужчина, одетый в белый маскхалат. Остановившись за несколько метров, неизвестный скинул капюшон с головы и поднял правую руку, демонстрируя мирные намерения. Его лицо даже в неверном лунном свете показалось Аркадию Игоревичу смутно знакомым.
Рядом раздалось негромкое предупреждающее рычание. Верная Грета сумела незаметно подкрасться сбоку и, чуть приподняв шерсть на загривке, недвусмысленно предупреждала о намерении защитить своего хозяина. Но в рычании чувствовалась некая неуверенность, казалось, что собака не ощущает реальной угрозы. Она, как это умеет делать только истинная немецкая овчарка, склоняла голову вправо, затем влево, внимательно всматриваясь в незнакомца.
– …Грета?..
Черепков даже не удивился тому, что человек знает имя собаки, в голове молнией пронеслись воспоминания. Это же лицо и этот же голос! Он лежит на лесной поляне, только что поймав пулю в ногу и пытаясь унять боль, рядом жалобно скулит Грета. И этот… подпоручик… Гуров, кажется, извиняется, что не может дольше задержаться, нужно догнать и перехватить бандитов, похитивших княжну…
– Добрый вечер, уважаемый… Будьте любезны, успокойте свою собаку, чтобы она не бросилась на моих людей. Хотелось бы с вами побеседовать, тем более что мы, кажется, мимолётно уже встречались.
– Грета, ко мне. Подходите, только не делайте резких движений. – Голос от волнения звучал хрипло. – Здравствуйте… Подпоручик Гуров, если не ошибаюсь?
– Не ошибаетесь. Почти. Капитан Гуров, Денис Анатольевич, честь имею. – Собеседник, улыбаясь, протянул руку.
– Аркадий Игоревич Черепков. Смотритель собачьего питомника…
– А в прошлом – дрессировщик служебных собак Минского полицейского управления, помогавший в поисках великой княжны Ольги Николаевны, – Гуров произнёс это скорее утвердительно, чем в виде вопроса и протянул руку для обнюхивания Грете. – Здравствуйте, фройляйн. Мы с тобой одной крови, ты и я… Я могу позвать своих?
– Да, конечно. Откуда вы здесь?..
Капитан негромко свистнул, и из лежавших неподалёку сугробов стали подниматься и подходить поближе люди в белых маскхалатах с оружием непривычного вида – то ли очень короткие карабины, то ли большие пистолеты с двумя рукоятками… Три… Четыре… Восемь… Одиннадцать… Двенадцать…