— Мы могли без премиальных остаться!
— Да что ж это получается, товарищи! Сам у себя гадит!
— У самого зарплата большая, а мы копейки считаем! — кричала уборщица Люся.
— Тихо, товарищи! — гаркнул Иван Аркадьевич и все враз притихли. — Давайте не будем устраивать из собрания балаган. Это недостойно советских людей. С этой ситуацией мы обязательно разберёмся. А теперь, если претензий к товарищу Горшковой больше нет, давайте продолжим заседание. Итак, второй вопрос…
Опять началась скучная рутина совещания. Я поймала на себе злобный взгляд Альбертика. Иванов смотрел куда-то в сторону. Щука сидела с каменным лицом, поджав губы.
Да, ребятишки, можно было вас всех сегодня здесь и похоронить. Но ваше время ещё не пришло. У меня на вас слишком большие планы. А уж потом я верну всё сторицей. Потерпите. Совсем немножко осталось…
А на следующий день рано утром я отправилась проходить диспансеризацию в ПНД (психоневрологический диспансер) по месту жительства. При всём при этом, он находился на окраине города, ещё дальше, чем приснопамятный профилакторий имени Орджоникидзе. Пришлось двумя автобусами добираться.
За день перед этим у меня состоялся важный разговор с Симой Васильевной.
— Ты почему так тянешь с проверкой, Лидия? — как обычно, без обиняков и не подбирая выражения, напала она на меня.
— Не знаю, — расстроенно нахмурившись, призналась я, — боюсь, наверное. Вдруг найдут что-нибудь у меня. И тогда рухнет всё — и моя работа, и опекунство над Светкой и Риммой Марковной.
— Так, — сурово молвила Сима Васильевна и побарабанила пальцами по столу, — какой там у тебя диагноз был?
Я растерянно пожала плечами.
— Что, вообще не помнишь?
— Плохо помню, — покаялась я, в душе коря себя за то, что за весь год не прояснила этот важный вопрос (да я много не прояснила ещё вопросов этих, и важных, и не очень важных).
— А всё-таки? Давай, постарайся припомнить хоть что-нибудь.
— Ну, Элеонора Рудольфовна вроде говорила, что шизофрения у меня была.
— Если это так, то плохо, — нахмурилась Сима Васильевна. — Очень плохо. Хотя верить твоей бывшей свекрови — себе дороже. Тем более она могла точно не знать. Нет, я не думаю, что шизофрения. Если бы это было так, ты бы уже давно стояла на учёте в ПНД. У нас с этим строго.
Я растерянно пожала плечами — чего не знаю, того не знаю.
— Так. А давай-ка поступим так, — Сима Васильевна взяла телефонную трубку и покрутила диск.
Пошли гудки. Наконец, с той стороны провода отозвались.