— Эк вы подготовились, — покачал головой клерк и впервые одобрительно улыбнулся. — Переделывайте. Ладно уж.

Он показал мне, где можно пристроиться в коридоре, и я принялась торопливо (но старательно) перепечатывать документ. В душе я не раз похвалила Ивана Аркадьевича за предусмотрительность с листами с печатью и подписью. Инче что бы я сейчас делала?

Когда я сдавала обновлённый отчёт, у меня внутри все аж дрожало от переживаний. Но, как ни странно, клерк всё принял, отметил что-то у себя в гроссбухе и на этом эпопея с отчётом была закончена.

— Ладно, принимаю, — сказал он раздражённым тоном, — но, чтобы такое было в последний раз. Вы меня поняли, товарищ Горшкова?

Я заверила его, что всё поняла, прониклась и больше такого безобразия не повторится.

Через пять минут я вышла на свободу. На улицу в смысле.

Москва была прелестна, хоть небо и свинцово хмурилось перед дождём. В моей душе пели птицы! Жизнь прекрасна! Я сдала этот говенный отчёт и теперь люди не останутся в пролёте. А дома меня ждал он.

Я аж зажмурилась от предвкушения. С неба пошел дождь, крупные капли падали мне на лицо, а я аж засмеялась от восторга!

Я всё сделала! Я справилась! И всего за полдня! Оставаться в Москве ещё на сутки, когда меня ждут в Малинках — это было выше моих сил. Я села на метро и поехала на вокзал. Там я сдала билет на СВ и купила на сегодня. Правда был только в плацкарте, боковая, возле туалета. Но, какая же это ерунда, если меня так ждут в Малинках!

До отъезда поезда, я ещё успела сгонять в ЦУМ и купила обалденную куртку для Петра Ивановича. Остальных денег хватило только Светке на конструктор и Римме Марковне на формочки для выпечки (она это любит). Там ещё выбросили трикотажные костюмы на меня, юбки с плиссировками, но тут пришлось выбирать — или мне костюм, или куртка для Будяка. Его куртка была сильно старая. В общем, мне захотелось сделать ему приятное. Он столько мне всего помог!