- Только если считать еду любовью всей своей жизни, - произнесла я с улыбкой.
Кеннет расхохотался, слегка запрокинув голову вверх, а я отметила, что волосы у него теплого каштанового оттенка, да и сам он достаточно смуглый. Неожиданно в голову пришла мысль, что такой ярко-изумрудный голос больше бы подошел блондину, но потом, заглянув в лучащиеся весельем карие глаза, признала, что к ним цвет насыщенной зелени подходит как нельзя лучше. Не слишком похожие, они несли одинаковую, а оттого правдивую информацию о своем носителе: Кеннет был искренним и умел радоваться. С ним было на удивление легко, учитывая, что я впервые его увидела не больше часа назад.
Столовая оказалась на первом этаже главного корпуса в левом крыле здания. Вполне ожидаемо, но все равно неожиданно она оказалась вполне людной. Нет, я не думала, что во всей консерватории сейчас находимся только мы с Кеннетом, проректором, Милдред и госпожой Кин, но почему-то тихий гомон и присутствие людей в помещении стали сродни откровению.
Особо пристального внимания я на себе не поймала, чему искренне порадовалась. Да и не думаю, что старшекурсники стали бы показывать пальцем на первокурсницу. Судя по всему, в частности по положению стрелок на часах, время обеда уже закончилось, и поваров уже давно не было видно. Кеннет, беглым взглядом оценив обстановку, уверенно повел меня в святая святых столовой: прилегающую к ней кухню.
- Кеннет, - прошептала я, придерживая его за рукав, - может, не надо?
Парень только сверкнул веселыми глазами, расплылся в улыбке и произнес
- Не боись, тебя тут не съедят, - после чего уверенным шагом переступил порог. Я вздохнула и пошла за ним, потому что есть хотелось и сильно.
Кухня оказалась просторной и светлой, подозреваю, как и большинство здешних помещений, несколько столов по периметру, один в центре и несколько солидных по размеру печей, весьма вместительных даже на мой скромный непрофессиональный взгляд. Спиной к нам стоял шаровидной формы мужчина с завязками фартука закрепленными за спиной хитрым узлом. Он что-то напевал то негромко, то наоборот, отпуская силу звучания, но не совсем. Я с интересом прислушалась. Голос, судя по всему, главного повара напоминал бульканье картофельно-томатного соуса в горшочке: такой же веселый, пряный и красный, с вкраплением оранжевых соломок и почти незаметных прозрачных колец, не дающих никакого цвета, но добавляющих специфических ноток. Слушая такой голос, словно отогреваешься у теплого огня печи. Улыбка сама по себе расцвела на моих губах.
- Мастер Аодх, у нас незваные гости, - прервал веселое бульканье непонятных, но приятных слуху звуков звонкий, словно весенняя капель голос.
Я посмотрела в сторону, откуда он исходил: справа с боевым нахмуренным видом стоял поваренок не старше двенадцати лет, с упертыми тыльной стороной запястий руками в бока и картофелиной, зажатой в одной ладони, и ножиком для чистки - в другой. Мальчик напоминал нахохлившегося воробушка и был таким забавным, что я чуть было не пропустила самого интересного.
Старший повар медленно и величественно повернулся всем корпусом в нашу сторону, окинул нахмуренным взглядом Кеннета, потом меня. На мне внимание задержалось. Брови шарообразного мужчины практически слились в одну суровую полосу, и в следующее мгновение раздался голос, уже похожий не на мирное побулькивание, а на яростный свист чайника. Красный цвет стал ярче, теперь он был не теплым, а обжигающим:
- Оллам Кеннет, опять вы здесь! Чем вам тут намазано, что вы регулярно возвращаетесь?! И кто это невесомое создание со впалыми щеками и животом, прилипшим к спине, рядом с вами?!
Это он обо мне, что ли? Оглядела себя. И вовсе я не невесомая. Вполне себе нормальная.
Тем временем ушлый парень не терял времени даром:
- Да вот, мастер Аодх, привел к вам свежепоступившую.
- Что-то она свежей не выглядит, - прищурившись проворчал повар. – Совсем замотали девочку вступительными экзаменами эти мэтры!
Я улыбнулась и не сдержала слов:
- Нет, мастер Аодх, меня измучили не мэтры, а шестичасовая дорога.
- Так ты еще не обедала? – на брови шарообразного мужчины снова слились в одну, причем весьма неодобрительную, если не сказать гневную.
- Нет, - подтвердила я.