— Почему нет?
— Просто нельзя, и все. — Не было никакой охоты объяснять Маттиасу, что именно сейчас у нее нет пространства для маневра. Брат тут же начал бы задавать вопросы, а Веронике меньше всего хотелось рассказывать ему о своем крахе. О Леоне, терапии и о том, что она под колпаком у Рууда. Поэтому она резко сменила тему. — Я сегодня видела маму во сне. Ястребиные яйца на силосной башне.
Маттиас ничего не сказал, хотя Вероника знала, что он заерзал. Она почти услышала, как под ним страдальчески скрипнул стул.
— Ну, Вера… — Теперь голос у брата был гораздо менее решительный. Настолько неуверенный, что даже прервался.
— Как по-твоему, почему мама это сделала? — спросила она.
— Потому что мы поступили неправильно. Нельзя разорять птичьи гнезда.
— Я не об этом. Озеро, лед. Как ты думаешь, почему она покончила с собой? Врачи ведь говорили, что ей вот-вот станет лучше.
— Я-то откуда знаю? Мама утратила интерес ко мне задолго до рождения маленького принца.
Вероника по голосу брата поняла, что он тут же пожалел о сказанном. Но было поздно — слова вырвались. Повисли в телефонных проводах.
— В смысле, мы были не очень близки. Мне было всего шестнадцать, я понятия не имел, что у нее в голове. — Маттиас кашлянул. — И потом, это ты у нас психотерапевт. Почему люди совершают самоубийства?
— Потому что у них нет ничего, ради чего стоит жить. — Ответ пришел сам собой, она даже не успела продумать его.
Снова молчание. В трубке скрежетнуло, словно Маттиас поменял положение. Она слышала, как брат набрал воздуха, собираясь что-то сказать.
Тут послышался тихий стук, потом звук отворяемой двери. Неразборчивый женский голос.
— Хорошо, — ответил кому-то Маттиас. — Возьми машину, встречаемся у входа.
Потом он снова заговорил в трубку.
— Слушай, тут кое-что случилось. К сожалению, мне надо бежать. Позвони, если этот парень объявится в понедельник, и ничего не рассказывай ему о Билли. Поняла?
Прямо полицейский приказ, а не разговор брата с сестрой. Но прежде чем Вероника успела сказать об этом Маттиасу, тот положил трубку.
Вероника молча сидела за столом Рууда. Блондин оказался не Исаком Шёлином, что в каком-то смысле было неудачей. В глубине души Вероника надеялась на другое. Надеялась при случае расспросить, что он помнит о Билли. И, может быть, о маме.
Значит, не получится. Потому что этот блондин — не старый знакомец, а чужак. Кто-то, чьи цели и мотив пока не ясны.
Ей вдруг кое-что пришло в голову. Маттиас говорил, что Исак Шёлин и его мать прошлой весной обсуждали статью о Билли. Вероника включила компьютер Рууда и стала терпеливо ждать.