Саша поджалгубы:
- Чего ты боишься?
Ты долго молчала,прежде чемответить:
- Что он сделаетчто-то такое,что нас разлучит.
Саша закатилглаза:
- Да брось! Ромка…Просто он такойчеловек…
- Ты всегда егозащищаешь!Потому что онтвой брат! Нотебе наплеватьна то, что чувствуюя!
- Да! Да, ты права:он мой брат, ия всегда будуего защищатьот любой угрозы!Но ты же не хочешьвзглянуть напроблему сдругой стороны,просто понять,что Ромка – нетакой, как мыс тобой, он всевоспринимаетострее, ярче,он жуткийсобственник,и, конечно, ревнуетменя, так кактебя еще плохознает.
- Нет, - ты отвернулась.– Мне кажется,проблема нев этом… Он всегдазлится, всегдачем-то недоволен.
- Простужаетсячасто в последнеевремя. Как тутрадоваться-то?
Эта последняяфраза вывелатебя из себя:
- Сашка, блин,да ты как мамочка,в самом деле!Оставь его впокое, он неребенок! Почемуты всегдасопровождаешьего, везде, гдебы он ни появился?Зачем такаяопека взросломупарню?
В зеленых глазахотражалисьвсе признакинадвигающейсябури – они резкопотемнели, ипрежнего мягкоговыражения небыло и следа.
- Он мой брат!Не ясно, разве?Он мой роднойбрат! Я что,оправдыватьсяеще перед кем-тодолжен?!
От громовогокрика едва незаложило уши.Захотелосьвстать и уйтиотсюда, чтобыне видеть злостина лице и большихладоней, сжатыхв кулаки.
Боже, к чему выпришли…
- Не смей подниматьбольше этутему. Понятно?Я не собираюсьоправдываться.Моя жизнь, чертвозьми!
Да нет, не этотебя интересовало.
Совсем.
Ни капельки.