– А ты что здесь делаешь, ничтожный раб Великих Сил? – взвизгнула Старуха, с угрозой вздымая свой посох. – Хочешь присоединиться к своему верному псу? Давай, у меня подбирается славная коллекция Богов и их подручных.

– Ты ошиблась, Смерть, – пробасил пришелец. – Ты все рассчитала правильно, забыв лишь об одной мелочи. Душу Конана тебе отдала та, что зовется Любовью. И потому ты пока еще властна над Конаном не до конца. Он еще жив! Ты, сама того не желая, разбила сотворенную для него Неведомыми темницу – однако он еще не твой. Тебе еще предстоит отнять у него жизнь!

– Ну, за этим дело не станет, – огрызнулась Старуха, однако уже без прежней наглой уверенности.

– Вперед, сын мой, – негромко сказал великан, обращаясь к Конану. – Я, Кром, Отец Киммерии, благословляю тебя на этот последний бой. Расположение Светлых Сил да пребудет с тобой; иди и помни, что на одно колено перед Старухой упал даже сам Великий Тор.

Несколько мгновений Конан и Кром смотрели в глаза друг другу… а потом киммериец повернулся и, обнажив меч, двинулся к вершине холма, на которой, словно изваяние, застыла серая фигура Смерти.

Конан шел, чувствуя за своей спиной всю Аквилонию, весь яростный и кровавый мир, в котором он прожил шестьдесят долгих лет, полных борьбы, приключений и побед. Точнее, он победил только один раз – когда сумел захватить аквилонский престол; до этого почти все его предприятия оканчивались поражениями – в лучшем случае ему удавалось спасти собственную жизнь, но не добыть богатство. Кто-то очень ловкий в последний момент выхватывал добычу у него из-под самого носа – словно специально старался, чтобы он, Конан-киммериец, подольше бы оставался нищим наемным солдатом в хайборийских королевствах…

Странные мысли и странные догадки словно сами собой возникали в сознании Конана; ему казалось, что он слышит нежный голос Гуаньлинь.

Старуха скривилась в торжествующей усмешке; ее посох поднялся, словно копье, конец его был нацелен в грудь киммерийцу.

«Освободись! – голос Гуаньлинь. – Освободись от всего! Одержи верх над самим собой!»

Сперва эти слова показались Конану полной бессмыслицей; однако спустя мгновение, подняв глаза, он увидел на холме вместо уродливой Старухи самого себя.

Призрак, сменивший шкуру демон, или что там это могло быть еще – дерзко ухмыльнулся.

– Не так-то просто отделаться от Неведомых, – услыхал Конан свой собственный голос. Двойник поднял меч перед грудью – в излюбленную позицию самого Конана.

Еще мгновение – и мечи скрестились.

Конан очень быстро понял, что победить такого противника ему не под силу. Самые хитроумные выпады и обманные движения киммерийца с легкостью отражались его двойником, а вот удары лже-Конана отбивать с каждой секундой становилось все труднее и труднее.

Мир вокруг Конана странно менялся. Безжизненный пейзаж исчез; вместо него вокруг потянулись пещерные своды, у самых ног тускло поблескивала поверхность подземного озера, а рядом толпились странные низкорослые бородатые человечки. Двойник Конана внезапно исчез; бой прекратился, и только теперь киммериец с изумлением понял, что видит со стороны ту сцену в пещере гирканских гномов, когда он едва-едва не завладел всем огромным богатством этого племени… Да, все так и было – сейчас они со Сфандрой отправятся вместе с Алвари за лошадьми, а в это время… в это время гномы совершат что-то неописуемое, уйдут все вместе в иной мир вместе со всеми своими сокровищами…

Двойник Конана, девушка и гном Алвари отправились к выходу из пещеры, остальные гномы остались стоять; предводитель их дрожал от ярости и плевался – однако никто и не думал пока что колдовать, сдвигая священные камни гномьей сокровищницы. Гномы воздевали руки, скрежетали зубами, ругались, посылали бесчисленные проклятия на голову Конана – однако ничего не делали.

Конан внутренне похолодел. Этого не могло быть… однако это было.

Сейчас, сейчас его двойник вернется с вьючными лошадьми, набьет седельные сумки золотом и стоящими целое состояние самоцветами… и что же случится тогда?

«Одержи верх над самим собой!»

Таинственно мерцая, лежали аккуратно разложенные вокруг подземного озера камни; почему же гномы бездействуют, порази их молния?!