Отъехали от города чуток, и я занял положение, как мне потом было довольно обидно сказано, «прокладки между рулем и водительским сиденьем». Украсили машинку соответствующими знаками спереди и сзади, для чего я собственноручно вырезал из картона две большущие буквы «У».
Сейчас-то за такие штуки по шапке бы надавали ребята в погонах, а тогда — допускалось. На мой теперешний разум, очень даже напрасно…
Часа полтора-два все шло в основном нормально, машинка бежала вполне резво, учитывая ее возраст. Я даже обгон один совершил. Там грузовой Газон» с будкой еле тащился, но — достижение! Разумеется, предписанный для обучения скоростной рубеж старался не превышать, дисциплина превыше всего.
И вот пришло время заправиться. Я, как учили, поворотником щелкнул, дважды по две-три секунды на среднюю педальку нажал, и круто вправо на поворот к заправке. Она, слава господу, была отделена от шоссе такой вроде ложбиной, там кустики какие-то росли. Свернул…
Оказалось, само по себе топтание тормозной педали далеко не всегда приводит к нужному эффекту, и надо было еще убедиться, по спидометру и визуально: торможение таки состоялось…
А на этой Андрюшиной «копейке», в отличие от учебной «шестерки», которую я с инструктором терзал, гидроусилителя тормозов ведь не было! И я, получается, вознамерился свернуть под прямым углом на скорости никак не меньше полусотни километров в час!.. Да…
На заправку мы, к счастью, не попали. Там, кстати, фура мощная такая уже поджидала лопуха. Когда Андрюха заорал, я со страху так тормоз прижал и рулём закрутил, что дальше ложбинки с кустиками мы не уехали…
К чести «копеечки» скажу, не перевернулась она. Ну, поцарапалась слегка в кустах, конечно, всего и повреждений. И чего было кричать, обзываться, выражаться по-всякому — до сих пор не понимаю! Жесты еще оскорбительные, угрозы…
А мне так потом всю дорогу и спокойней было! На заднем сиденье.
С облегчением!
Сельское хозяйство вообще и животноводство в частности — отрасль довольно консервативная. Ряд устоев и традиций там вообще незыблемы. Так, например, в выращивании свинок есть обычай: чтобы кабанчик быстрее прибавлял в весе, имел спокойный нрав, а мясо и сало не припахивало «кнуром», его кастрируют. По-простонародному, «легчают».
В старинном райцентре на берегу Днепра в восьмидесятые годы прошлого столетия многие занимались вспомогательной, так сказать, агрономией. И свинок с кабанчиками растили, как же без них. Но это напрямую к теме моей истории не относится — она больше о людях, хороших и разных. Ее поведал однокашник Антон.
Он в те времена работал по распределению хирургом в больнице упомянутого городка. Среди более опытных тружеников ножа там выделялся один, имевший уже стаж больше пяти лет и мнивший себя если не Пироговым, то как минимум Амосовым. Или Склифосовским.
Общаясь как с пациентами, так и с младшими коллегами, а особенно с медсестрами да санитарками, сей специалист в выражениях не стеснялся, за что при имени-отчестве, скажем, Сергей Сергеевич, был в коллективе неформально поименован сокращенно «ЭсЭс».
Высокорослый, статный врачеватель внешне еще отличался приметными близко посаженными глазами и носом — длинноватым и не совсем ровным. А ля Депардье. Зрение красавец-мужчина имел далеко не идеальное, но считал ношение очков для себя почти неприемлемым.
То есть, конечно, за рулем — да, всегда, иначе можно и в аварию угодить или гаишнику попасться, а вот в операционной — нет, не всегда. Только в присутствии заведующего отделением или главного врача.
В очках он, видите ли, для женщин и девушек не столь привлекателен! Весомо, ничего не скажешь. Кстати, некоторые пылкие дамы отвечали герою взаимностью, и жена не раз закатывала вполне обоснованные сцены ревности и скандалы.
Из-за такого геройского отношения к оптике случались и казусы. В частности, однажды в ночное время он совсем было собрался зашить рану живота после осмотра кишечника, так как ничего особенно опасного не нашел.
Но медсестра-помощница, подавая иглодержатель, спросила тихонько:
— А что это за комочки тут на кишке? Уж не кал ли?