Но приходилось крутить ненавистную баранку железяки на четырех колесах. Причина проста — предаваться любимому делу по-трезвому гениальный ремонто-наладчик не мог. Ну, не мог, и все тут! Не шло. Тверезый он не слышал мотора и не видел происходящего там, внутри, а после ста, еще лучше двухсот граммов в нем будто рентген какой включался. Да вот беда — не полагается выпившему работать. И его чудесный дар начальство считало пагубным пристрастием. Из-за этого ремонтировать ему ничего не давали, а принуждали рулить-возить, но не увольняли, и по той же причине.

Вот если нечто серьезное, необычное и атипичное случалось то ли с одной из машин автопредприятия, где ему довелось трудиться, то ли (особенно) с личными, самыми крутыми и современными иномарками хозяина, его замов, родственников того и других, то тут уж «дяде Гене» наливали и звали на помощь.

Он никогда никому не отказывал, не требовал какой-либо доплаты и никогда же не ошибался. Инжекторы, катализаторы, электронные и компьютерные системы впрыска с зажиганием и любые прочие навороты ему были нипочем. Красивое слово «диагностика» мастер не любил и не употреблял, свои суперспособности звал просто: «нюх». Максимум полчаса, много час — и хоть «мерс», хоть «порш» или «бентли» опять жив-здоров…

Зная нелюбовь гения ремонта к рулению, ему редко поручали поездки далее чем в десяток-другой километров и лучше за городом. А в это несчастное утро ехать через весь чертов мегаполис на металлобазу с грузом бэушных запчастей — прогоревших глушителей, поддонов, поршней, коленвалов и прочей дребедени выпало именно ему. Ну, и ладно, сел, завел, покатил. Трезвый же, чего там. Ездить он умел на любых машинах, соблюдал скорость и, как ему казалось, правила.

Правда, всяко-разные тонкости, которых в последнее время стало уж больно много, так и не постиг. К примеру, был твердо убежден — у кого машина меньше, тот и должен уступать дорогу. И соблюдать осторожность. А то носятся, не глядя по сторонам…

При выезде на многополосный проспект — как положено, по зеленой стрелке — показалось, будто чиркнуло где-то слева. А в фургоне как раз на крутом повороте что-то глухо громыхнуло и заглушило посторонний звук. Глянул — ничего, только едущая рядом микролитражка, «Опелек» вроде, засигналила, забибикала, замигала фарами… Баба там за рулем. Ну, бабы — они бабы и есть. Понадавали прав дурр-рам… И Михалыч неспешно порулил дальше.

Она не знала, как заставить остановиться грузовичок, сшибший зеркало с ее машины и невозмутимо катящий по крайней правой полосе. Наверное, надо его подрезать… Но опыта в таких делах нет. А вдруг там за рулем какой-то бандит? Снизу-сбоку ей была видна только часть лысины, показавшейся неправдоподобно красной, и мощная левая кисть, лежащая на руле. А если не остановится, а протаранит? Бывший муж и за зеркало по головке не погладит, а за такое — вообще убьёт!

Размышляя таким образом, не заметила приближения троллейбусной остановки. И в этот момент обидчик, не показывая поворота, вдруг поддал газу и, с риском опять задеть ее, резко принял влево, оказавшись прямо перед передним бампером. Женщина притормозила, услыхав сзади недовольные сигналы… Дочь среагировала раньше.

— Осторожнее, мамочка! Он сейчас подставится, ты же окажешься виновата!

Женщина в сердцах чертыхнулась, а грузовик, миновав троллейбус на остановке, спокойно, опять без предупреждения, перестроился вправо… Промелькнул еще перекресток. И тут появился ОН.

Зеркально сверкающая серебристая машина с включенным дальним светом фар возникла будто ниоткуда. В достаточно плотном транспортном потоке такие маневры рискованны и блюстителями порядка не приветствуются. Словно ракета мелькнула позади, с ревом стремительно пронеслась слева, оказалась перед «Опелем», круто пересекла две полосы и встала, косо перегородив дорогу лиходею, посмевшему задеть колесницу прекрасной дамы.

— Вот это да! — восхищенно воскликнуло сзади «поколение некст»…

Несправедливо обиженная поняла: кто-то оказался свидетелем и решил помочь. Прямо как в кино. Герой!

Фургон так же резко остановился, возмущенно просигналил. Из окна высунулась голова с действительно красной лысиной.

— Тебе что, жить надоело?! — неожиданно высокий голос словно принадлежал не здоровяку с огромными лапами, а подростку из хора мальчиков, — Едешь себе и едь… Чего подрезаешь? Я жаловаться буду!

Эффектное явление рыцаря было обставлено на зависть любому режиссеру. Он, выждав правильного момента — троллейбусный маршрут ушел вправо, теперь аварийная остановка не создаст социально-значимого конфликта, решительно тормознул подлеца. Выскочил, подбежал к все еще закрытой двери «Соболя».

— Сейчас же выйдите из машины! Я общественный инспектор ГАИ! Вы совершили нарушение и повредили автомобиль вот этой женщины. А также покинули место происшествия! За это полагается ответственность!

— Что-о-о?! А ну, вали отсюда, инспектор самодельный! Я никого не трогал! — уже вполне обычным голосом продолжал защищаться негодяй, и тут поверг мстителя в полное изумление, — Чем лезть в чужие дела, лучше бы за своей машиной глядел!.. Шесть лет всего, а дымит-коптит, как божья лампада! Масло жрет, небось…

У спасителя отвисла челюсть. Его верный конь… Предел совершенства техники…

— Да, шестой… Откуда вы… Коптит? Дымит… Жрет?!