– С..

– Я еще не закончил, – жестко оборвал друга Мурес, – проблемных и несговорчивых мы отправляем на казнь. Отпустить ее на все четыре стороны – это всю жизнь думать, кому она еще плеснула в кофе яда. Такой печальный жизненный опыт у нас с тобой уже есть, и он для того, чтобы больше никогда не наступать на те же грабли. Даже если это маленькая девочка, шутки ради угощающая слабительным. С ее образованием, она прекрасно знала, какие законы нарушает, и какое за это следует наказание.

– Да я вообще до сих пор удивляюсь, как она с таким поганым характером до двадцати семи лет прожила, – наконец, смог вставить свои пять медяшек оборотень, – рано или поздно, она бы все равно плохо кончила.

– Да, ее скверное и неуравновешенное поведение может стать большой проблемой для нашего ведомства, – слегка подуспокоился Табурет, – полбеды, что она полна неожиданностей, гораздо опаснее ее умение оказываться в центре внимания и попадать в неприятности.

Не в бровь, а в глаз, капитан Мурес. Надеюсь, вы никогда не узнаете о том, что прямо сейчас я как никогда с вами согласна. Боюсь представить степень гнева, обнаружь вы меня в шкафу.

– Так почему она до сих пор жива, Саар? – неожиданно задумчиво задался вопросом оборотень, – отменять подписанные приговоры не в твоих правилах. Я вот ни одного больше такого случая не припомню даже.

– Удивила. Заставила стражу прибежать ко мне с докладом, – похоже, ректору в это до сих пор верилось с трудом.

– О… А как? Ты же, когда отправляешь на казнь, запрещаешь тюремщикам идти на контакт с приговоренными? – Калири, похоже, тоже искренне удивился.

– Сказала, что сдаст заказчиков, – опять развеселившись хмыкнул Табурет, – и если ее казнят, никто и никогда не узнает, кто желал моей смерти.

– И все?

– И все, – подтвердил табурет, – меня это тоже зацепило, Викраш. Заставило прийти в камеру. И, честно, даже не знаю, зачем на это повелся и пришел. Жалость – плохой советчик.

Так, значит, меня и вправду собирались казнить. А голова на месте исключительно по причине моей неугомонной жажды жизни. Сложила бы лапки в ожидании чуда, следом легла бы голова под гильотину. У скверного и не гибкого характера оказывается есть свои светлые стороны.

– Ну, она же помогла установить причину смерти агента Рамфиса, – вмешался в ход моих мыслей Калири, – догадалась как-то про этих пауков. Ты, может, из-за этого ее и помиловал.

– Это было после, – сухо парировал Табурет.

– Слушай, ну, в любом случае теперь-то она ведет себя нормально и приносит много пользы, – оборотень явно подбадривал капитана и даже немножечко утешал, – вон таскается сюда каждый день, весь кабинет ею пропах.

– А с каких пор, Викраш, ты узнаешь госпожу Сатор по запаху? – в голосе ректора просквозило напряжение.

“Да! Да! Да! Не надо меня унюхивать, командир! Меня только две недели как помиловали, на второй приступ жалости рассчитывать не приходится!” – мысленно взмолилась я, кажется, окончательно перестав дышать. Если бы в моих силах было перестать пахнуть…

– Да она единственная, кто не душится с головы до пят, – оборотень немного задумался, что-то вспоминая, – слегка пахнет лесом, скорее всего моется с травяными отварами.

Обоняние командира меня не сильно удивило, а вот озвученные тонкости и подробности – очень! Это что, любой блохастый может установить с чем я ванну принимаю? Да и в принципе, ход мыслей мужчин мне уже панически не нравился.

– Викраш, а сколько такой аромат может продержаться в помещении? – сердце у меня ушло в пятки, дарх взял след, как гончая на охоте.