– У Брайанта и Мэя много знакомых. У них куча врагов и горстка друзей. Джон – отличный мужик, а вот с Артуром надо быть начеку.

– То есть?

Бимсли на мгновение задумался.

– Двадцать лет они искали какого-то психа, именовавшего себя «вампиром с Лестер-Сквер». Брайант слишком увлекся этим расследованием. Говорят, он надоумил Джона использовать собственную дочь как приманку. Что-то не сработало, и она погибла.

– Господи Иисусе… И как же они друг друга не возненавидели?

– Понятия не имею. Кажется, никто не знает, как все было на самом деле. Может, только Лонгбрайт, но она держит язык за зубами. – Колин хлопнул в ладоши. – Слушай, вот-вот пойдет дождь – давай-ка закругляться.

Они молча принялись за работу. Темнота сгущалась, и их волосы и одежда стали влажными от призрачного тумана, стелющегося по траве шелковыми нитями.

– Но результатов твоего опроса недостаточно, чтобы расследование дела Рут Сингх продолжалось после оглашения вердикта, – сказала Мира. – Ни серьезных улик, ни подозреваемых, а свидетельства друзей, родственников и соседей вообще под вопросом.

– Да. Думаю, Брайант расстроился.

– Почему?

Светя фонариком, Бимсли заглянул на самое дно последнего мешка.

– А он хочет подобрать ключ ко всем загадкам жизни. Почему люди умирают, отчего становятся дурными, где источник зла. Но проку от этого мало, ведь истинных причин не узнать. Мы не можем добраться до самой сути. А вот Мэй не ищет потайных смыслов – он работает с тем, что видно глазу.

– И какой из методов ты предпочитаешь? – спросила Мира.

Колин пожал плечами:

– Мы ведь представители закона, верно? Значит, надо принимать жизнь как она есть, а иначе свихнешься.

– Ницше сказал: «Фактов не существует, есть только их трактовки». Если ты считаешь, что правосудие можно отмерять простой бинарной системой, то, значит, снимаешь с себя всякую моральную ответственность.

Проницательные карие глаза Миры смотрели спокойно и беспощадно.

– Слушай, я знаю, что хорошо, а что плохо, но я не собираюсь лезть на рожон и яриться из-за недостижимости идеала.

– Но человек по природе своей стремится постичь окружающий мир, пусть даже это влечет за собой новые вопросы. Как сказал Ницше, «каждое слово – предрассудок».

– Да что ты? – Терпение Бимсли было на исходе. – А у Ницше ничего не написано о том, сумеем ли мы с тобой сдержаться и не поубивать друг друга?