– Я ее не впущу, – говорю я. Черт, это лучшая идея из всех, что когда-либо приходили мне в голову.

– Тебе нечего бояться, – заявляет Тэмсин без капли сочувствия.

– Тебе легко говорить. Когда в последний раз к тебе в полночь приходила убийца? – Я не уверена, убивала ли Рейчел Хайнс своих детей, – откуда я могу это знать? – но мне кажется, что будет лучше, если я сделаю вид, что и впрямь так думаю.

– Она больше не считается убийцей, – возражает Тэмсин. Мне тотчас вспоминается женщина, чьи слова я подслушала в вагоне метро: «Могу поверить в невиновность Хелен Ярдли». – Еще до того, как она подала апелляцию и выиграла дело, судья Гейлоу заявила, что в будущем Рей Хайнс вряд ли будет представлять угрозу для общества. В своем заключительном слове Гейлоу заявила, что, хотя убийце полагается пожизненное заключение, по ее мнению, в этом нет необходимости, и даже намекнула, что подобного рода дела вовсе не обязательно должны рассматриваться в уголовных судах. Ее слова вызвали фурор в кругах юристов… Боже, я чувствую себя трезвой. Это все ты.

– Что за судья?

Тэмсин вздыхает.

– Скажи честно, ты читаешь что-то, кроме своих бульварных журнальчиков? Если ты взялась снимать фильм, тебе нужно знакомиться с…

– Я не снимаю фильм. Я запираю дверь и ложусь спать. Завтра утром я первым делом напишу заявление об уходе.

– Давай-давай. И никогда не узнаешь, что тебе хотела поведать Рей Хайнс.

Ну хорошо.

– Одно из ее возражений состояло в том, что в фильме, кроме нее, будут еще две женщины, – говорит Тэмсин. – Теперь, когда Хелен мертва, а Сара отказалась от участия, Рей могла бы стать в нем центральной фигурой. Она и ее случай. Она – самый интересный персонаж из всех трех, хотя когда я как-то раз сказала об этом Лори, он был готов четвертовать меня за подобное предательство. Его любимицей всегда была Хелен.

Хелен как женщина или же ее случай? Я уже готова задать этот вопрос вслух, но вовремя одергиваю себя. Как можно ревновать к той, что потеряла троих детей и почти десять лет провела в тюрьме? Даже если выяснится, что Лори многие годы плакал из-за нее в подушку, ревность – это неприемлемый выбор, во всяком случае, если я хочу и дальше жить в ладу с собой.

Мне слышно, как к дому подъезжает машина. Я еще крепче сжимаю телефон.

– Мне кажется, это она. Я должна идти. – Я беспомощно топчусь перед входной дверью, пытаясь успокоиться. Наконец раздается звонок. Чувствуя, что больше не выдержу, я распахиваю дверь.

Возле моего дома стоит черная машина. Фары включены, мотор работает. Преодолев пять ступенек, я поднимаюсь из моего подвала наверх и выхожу на тротуар. И что же я вижу? «Ягуар»!

По телефону голос Рейчел Хайнс вполне себе звучал как голос владелицы «Ягуара». Интересно, каким боком это сочетается с ее репутацией наркоманки? Может, она завязала с этим делом? А если даже и наркоманка, то отнюдь не опустившая наркоша из грязной квартиры-сквота… Нет, она нюхает дорожки кокаина с зеркальца с платиновой окантовкой. Боже, будь я чуть более зашоренной…

Приклеив к лицу миролюбивую улыбку, я иду к машине. Нет, это не Хайнс. Та бы уже давно из нее вышла.

Неожиданно фары гаснут, а мотор глохнет. Я четко вижу женщину в свете уличного фонаря. Хотя я практически ничего не знаю о ней, она кажется мне старой знакомой. Ее лицо известно всем и каждому, как и лицо Хелен Ярдли. Оно так часто мелькало в теленовостях и в газетах, что большинство британцев узнали бы ее с первого взгляда. Неудивительно, что она отказалась встретиться со мной в пабе.

Удивительно другое – то, что она хочет встретиться со мной.

У нее слегка вытянутое лицо, а черты слишком резкие, иначе она была бы очень даже эффектной. В общем, она из тех дурнушек, которые легко могли стать красавицами, если б не какое-нибудь «но». У Хайнс густые волнистые волосы. Я вновь смотрю на ее лицо. Нет, с такими волосами ей просто положено быть привлекательной. Такие волосы обычно обрамляют лица красивых женщин – хорошо подстриженные, светлые, с золотистым отливом. Ее можно принять за некую важную персону – это видно и по ее глазам, и по манере держаться. В ней нет ничего общего с Хелен Ярдли, чья абсолютная ординарность и теплая улыбка этакой соседки-подружки легко располагала к ней людей. Неудивительно, что как только с Хелен были сняты обвинения, все тотчас поверили в ее невиновность.