Я не хочу иметь с этим ничего общего. Я не могу. Открываю рот, чтобы выразить протест, но тотчас же вспоминаю, что Лори не знает мой… вообще-то здесь этого не знает никто. Я отказываюсь воспринимать это как секрет. Я не дам чувству вины взять надо мной верх. Я не сделала ничего дурного. Это не может быть наказанием.

– Можешь рассчитывать на полную поддержку со стороны Майи и Раффи. – Лори встает из-за стола и подходит к высокой стопке коробок с папками. – Вся необходимая информация тут. Можешь не перетаскивать их к себе в кабинет. С понедельника будешь сидеть здесь.

– Лори!..

– Ты будешь заниматься фильмом, и ничем другим. Пусть тебе ничто и никто не мешает – и, самое главное, эти прилипалы. Я буду в «Хаммерхеде», но всегда готов помочь, если…

– Лори, перестань! Какие прилипалы? Ты имеешь в виду полицию? Тэмсин сказала, что ты разговаривал с ними сегодня утром…

– Они хотели знать, когда я в последний раз видел Хелен. Мол, были ли у нее враги… «Да вся прогнившая судебная система, не говоря уже о вас», – сказал я. Черт, даже не успел напомнить им, что обвинения в убийстве, выдвинутые против Хелен, были сняты с нее апелляционным судом этой же самой системы, – говорит он. – Они спрашивали про фильм. Я сказал, что с понедельника им занимаешься ты.

– Ты сказал им прежде, чем сообщил мне? – Мой голос срывается на писк. Мой желудок сжимается, и к горлу подкатывается комок тошноты. Несколько секунд я не осмеливаюсь открыть рот. – Ты отправил сообщение всем по электронной почте, что я… Когда? Когда ты это сделал? Кто эти «все»?

Я до боли вонзаю ногти в мякоть ладоней. Еще секунда, и самообладание изменит мне. Нет, только не это, так не должно быть…

Лори похлопывает по верхней коробке с папками.

– Все имена и контакты ты найдешь здесь. Жаль, что у меня нет времени пройтись по ним вместе с тобой. Но бо́льшая часть сведений говорит сама за себя. Если вдруг сюда вновь нагрянут ищейки, отвечай, мол, снимаешь документальный фильм про женщину-врача, которая задалась целью извратить правосудие, и про трех женщин, чью жизнь она разрушила. Это никак не связано с расследованием смерти Хелен. Они не смогут тебе помешать.

– То есть полиция против того, чтобы этот фильм был снят? – Все, что говорит Лори, лишь еще больше портит мне настроение. Даже больше, чем обычно.

– Они этого пока не сказали, но обязательно скажут. Они станут нести всякую чушь о том, что ты компрометируешь их…

– Но ведь я не… Лори, я не хочу эту работу! Я не хочу делать твой фильм. – И для пущей ясности добавляю: – Я отказываюсь. Говорю твердое «нет».

Вот, уже лучше. Я снова владею собой.

– Нет? – Лори отступает и пристально разглядывает меня: мол, откуда это взбунтовавшееся существо? Ранее такое послушное, наверняка думает он… что же пошло не так? Он смеется. – Ты отказываешься от денег в три раза больше тех, что имеешь сейчас, и от предложения карьерного роста? У тебя не всё в порядке с головой?

Он не может меня заставить – это невозможно. Есть вещи, которые кто-то физически может заставить другого человека выполнить. Работа над документальной лентой к их числу не относится. Мысль об этом придает мне спокойствия.

– Я никогда не снимала таких фильмов, – отвечаю я. – Это не мое. Неужели тебе не хочется помочь полиции выяснить, что случилось с Хелен?

– Местные копы неспособны найти даже гребаные теннисные мячи в Уимблдоне.

– Ничего не понимаю, – говорю я. – Если ты собрался в «Хаммерхед», почему не заберешь с собой фильм?

– Би-би-си дало заказ «Бинари Стар», а не лично мне. – Лори пожимает плечами. – Фильм не мой. Я его теряю. Такова цена, которую я плачу за уход. – Он слегка подается вперед. – Единственный способ не потерять его окончательно – передать его тебе и работать вместе с тобой из-за кулис. Твоя помощь нужна мне здесь, Флисс. Тебе достаются все лавры, ты получаешь мои деньги…