…Дворцовая площадь, 6. Министерство иностранных дел. Подойдя к огромному трехэтажному зданию, Николай на секунду замедлил шаги. Мелькнула мысль — вот отсюда выезжал на доклад к царю министр иностранных дел, здесь он принимал послов. Где-то там — взгляд его скользнул по окнам — хранятся тайные договоры царского правительства. «Тайные, — он улыбнулся, — скоро станут явными». Владимир Ильич, партия приняли решение опубликовать их. И это будет сделано во что бы то ни стало.

Николай понимал, какое непростое задание поручено ему выполнить на этот раз. Простой матрос, иностранных языков он не знал, в дипломатических делах, естественно, не разбирался. В министерстве иностранных дел его, конечно же, ждали не с распростертыми объятиями. Скорее наоборот.

Маркину было известно, что несколькими днями раньше для приема дел в здание МИДа прибыл член ВРК Ч. С. Урицкий. Его провели к Нератову — первому заместителю министра. Их беседа продолжалась около часа. Нератов ответил отказом на требование М. С. Урицкого передать в распоряжение новой власти тайные договоры. Из меньшевистской «Рабочей газеты» Маркин с знал формулировку этого отказа. «Договоры могут быть переданы только дипломату в ранге министра иностранных дел, а никак не «временному комиссару временного революционного комитета», — злорадствовала меньшевистская газетенка.

М. С. Урицкий понял, что с Нератовым ему не договориться, и обратился к рядовым служащим. Те тоже ответили уклончиво: «О тайных договорах не знаем…» Почти все шестьсот чиновников МИДа выразили по отношению к Советской власти, как писала буржуазная газета «День», «резкую и открытую оппозицию». Да, недаром МИД считался одним из мощных столпов царизма.

Ничего не изменилось в позиции МИДа, и после того, как его сотрудникам было разъяснено, что сформировано новое правительство — Совет Народных Комиссаров, в состав которого входил и Комиссариат иностранных дел. Казалось бы, формального повода не допускать представителя Советской власти к документам министерства иностранных дел не было. Но саботаж чиновников продолжался. Нератов и другие высокопоставленные чиновники скрылись и унесли с собою ключи и шифры от секретных сейфов. Им было известно, что Керенский, подняв конный корпус генерала Краснова, идет на Питер. Спрятавшись, они выжидали развязки событий.

«Вот и дождались, — подумал Маркин. — С Керенским покончено, с Красновым тоже. Теперь очередь за Нератовым и его компанией. Хоть и хитер бывший первый товарищ бывшего министра, хоть и слывет знатоком дипломатических и канцелярских дел, но придется ключи и шифры сдать».

Маркин подошел к стоявшему у входа в здание часовому. Молча подал пропуск. Тот, слегка запинаясь — видно, с грамотой мало знаком был, — прочитал: «Товарищу Маркину, секретарю Народного комиссариата иностранных дел, поручается проведение необходимых действий для организации работы Народного комиссариата…» Оторвал взгляд от мандата, посмотрел на Маркина, уважительно произнес:

— Моряки тут порядок наведут. Ничо, что молодые…

Н. Маркин обошел все здание министерства. В сияющих роскошью комнатах никого не было. Всюду царила тишина, веяло неожиданным спокойствием. В одной из комнат навстречу ему поднялся седой, подтянутый человек:

— А, Маркин прибыл. Ждем Вас, Николай Григорьевич.

Это был Иван Абрамович Залкинд. Восемнадцатилетним юношей связал он свою жизнь с революцией. В 1903 году стал членом партии большевиков. Участвовал во многих революционных выступлениях, в том числе в потемкинской эпопее. Много лет после очередного побега из тюрьмы Залкинду пришлось провести за границей, жить в Англии, Франции, Испании, Алжире. Он владел восемью иностранными языками, окончил Сорбонну, получил степень доктора биологии. Именно ему, старому большевику, поручалось окончательно покончить с саботажниками и принять в ведение Советской власти министерство иностранных дел.

Познакомив Н. Маркина с Е. Д. Поливановым (одним из немногих бывших сотрудников МИДа, пожелавшим сотрудничать с большевиками), И. А. Залкинд сразу обрисовал обстановку:

— Нератов и его приспешники пока еще в бегах. Вместе с Евгением Дмитриевичем я объехал квартиры всех видных чиновников министерства, каждому мы предложили явиться завтра, четвертого ноября, для решающих переговоров. Некоторые выдавали себя за больных, а когда мы настаивали на встрече, они залезали под одеяло прямо в костюме и ботинках. Смешно, право…

— Арестовать их надо, Иван Абрамович, — сказал Маркин. — Ив первую очередь Нератова…

— Решение Об этом уже принято. — Залкинд показал ордер на арест, подписанный М. С. Урицким. — Но ведь дело не только в нем и его подручных. Главное, чтобы основная масса служащих приняла нашу сторону.

— Ну что ж, завтрашний день покажет.

Увы, «решительные переговоры» результата не принесли. Чиновники ответили отказом на все предложения о сотрудничестве. Они лишь «великодушно» согласились охранять министерство и выполнять некоторые текущие дела. Без сомнения, это был сговор.

Ни увещевания, ни угрозы не помогали. Не подействовали и слова Е. Д. Поливанова, напомнившего, что своей забастовкой они обрекают на голодную смерть русских военнопленных в Германии и Австрии, прекратив им высылку денег.

Всем, что происходило в министерстве иностранных дел, постоянно интересовался В. И. Ленин. Он торопил события, требовал скорейшей публикации тайных договоров царского правительства. Это было очень важно для утверждения принципов мирной политики Советской России. С саботажем необходимо было покончить во что бы то ни стало.