Бросая трупы, убийцы спешили дальше, чтобы деловитыми движениями лишить жизни очередные жертвы. Те немногие мужчины, которые оказались дома, пытались сопротивляться, но продержаться им удавалось недолго.

Вот на площадь, подталкиваемая в спину острием кинжала, ступая по снегу босыми ногами, высоко держа непокрытую голову с разметавшимися по плечам светлыми волосами, вышла стройная женщина с ребенком на руках, еще один ребенок, хватая ее за подол длинной холщовой рубахи, семенил рядом, стараясь во что бы то ни стало не отстать от матери. Воины, окружавшие предводителя, расступились, и женщина оказалась прямо перед Бьёрном. На лице его заиграла хищная улыбка.

— С пробуждением, мать богов, — проговорил он.

Воины захохотали, но женщина молчала.

— Жена сына Одина не хочет говорить с простыми воинами.

— Вы не воины, вы бабы, — с презрением бросила женщина. Смех стих, и она продолжала: — Справились с сонными калеками и детьми, настоящие викинги. Один уже приготовил вам почетные места за столом своего пира в Валгалле.

В наступившей вдруг тишине очень хорошо стали слышны звуки горевших в костре поленьев. Воины, покончив с «делом», волоча добычу, постепенно сходились на площадь, и очень скоро вокруг Бьёрна и жены Эйрика Бреттивы образовалась толпа.

— Что ж, женщина, ты вовремя вспомнила об Одине, тебе, наверное, лучше знать, кому и что приготовил он в своем царстве. Это ведь твой свекор, или я ошибаюсь? — Все снова захохотали, а Бьёрн продолжал: — Тебе было бы интересно узнать, что мы справились с твоим доблестным мужем, он умер как трус, и ему никогда не попасть в Валгаллу, потому что Один не хочет видеть его среди эйнхериев.

— Слишком много вранья, Бьёрн Метёлобородый, — усмехнулась женщина. — Я бы поверила тебе, что мой муж погиб, если бы ты сказал, что он умер, как положено викингу, или если бы узнала, что ты не видел, как он погиб, но теперь я не верю тебе. Ты врешь.

Лицо Бьёрна вспыхнуло: такое оскорбление мужчина мог бы смыть только кровью, но женщина…

Словно угадав его мысли, жена Эйрика продолжала:

— Дай мне меч, пусть сталь решит наш спор, она сумеет рассудить лучше, кто из нас прав.

— Викинги не сражаются с женщинами, — высокомерно заявил Бьёрн. — Если я сказал, что твой муж Эйрик и сын Эйнар сдохли, как собаки, как самые последние трусы, так оно и есть.

Тут в перепалку включился Торгрим Горбатый. Никто не видел, как он подошел.

— Вот жертва, которой ждет от нас великий Один, — колдун показал на Бреттиву. — Ему угодно, чтобы семя оскорбителя его было выкорчевано с корнем. Сделайте так, как хочет Один, и он дарует вам еще множество побед над врагами. Скорей же, в костер их!

Воины заколебались.

— Что стоите? — прикрикнул на них Бьёрн. — Живо, хватайте их! Пошевеливайтесь.

На сей раз люди Бьёрна кинулись выполнять его приказ едва ли не всей толпой: один вырвал из рук женщины двухлетнюю девочку. Трое или четверо схватили Бреттиву, еще двое поволокли по снегу упиравшегося шестилетнего Харальда Малыша.

— Ты так боишься меня? — спросила женщина, не то скривив в усмешке губы, не то прикусив их от боли.

— Отпустите ее, — поспешил приказать Бьёрн воинам.