Светлана, ни слова не говоря, достала длинный охотничий нож. Они совсем не шутили.

– Вы чего? Я… я… – прошептала белая как мел Галюся.

– Покажи ей, – распорядился Карл.

– Пошли! – Света схватила обалдевшую Галину за волосы и потащила к обрыву.

– Тебе тоже стоит туда взглянуть. Тогда не будет вопросов, – сказал мне Дюльсендорф.

Осторожно приблизившись к краю обрыва, я посмотрел вниз.

Там текла молочная река густого тумана. Иногда туман рассеивался, и тогда из него, словно тридцать три богатыря из моря, появлялись вершины деревьев, на каждой ветке которых белело что-то округлое.

– Смотри, сука, они тоже любили пиздеть, – прошипела Света, тыча Галину лицом в обрыв, как нашкодившего кота в свежую лужу.

Черепа! Это были человеческие черепа! Тысячи, десятки тысяч черепов на ветках!

– А теперь слушайте меня внимательно. Это священный лес-прародитель. Если мы будем шуметь – это смерть, если кинем хоть одну бумажку или сорвём хоть один листок – смерть, если остановимся не там где надо – смерть, и если не доберёмся до места ночёвки до заката – смерть. Всё понятно? – Дюльсендорф посмотрел на нас, ожидая ответа. – Ну, раз понятно, пошли.

Как всё-таки смена роли меняет человека. Ещё пять минут назад жертва обстоятельств и маленький человек Дюльсендорф превратился в полевого командира, героя спецназа, стремящегося выполнить задание любой ценой. Да и Светлана вела себя не лучше, чем сука-сержант из американского блокбастера.

Дело было к обеду, когда дорога уперлась в правильный круг метров пяти в диаметре, выложенный одинаковыми круглыми камнями.

– Привал, – сказал Карл, – за пределы круга не выходить.

– А мне в туалет, – чуть не плача пошептала Галя.

– За пределы круга не выходить.

– Но как…

– Ты совсем дура неумная? Русский язык понимаешь? За круг не выходить.

– Но в туалет?

– Поссать, что ли, приспичило?

Она закивала головой.