Роммель поставил чашку на стол:

– Что вы хотите этим сказать?

– Я хочу сказать, что исход войны ясен. Качели не могут качаться до бесконечности. Сначала Германия наступает до Москвы, потом мы идем к Берлину, потом что, обратно? Не будет этого.

– Да я и не спорю.

– А вы не думали, почему так случилось? Германия была унижена после той войны, положение, в котором вы оказались, было таково, что нация искала выход. Ну, какой нашла, обсуждать нет смысла. Но вам не кажется, что эта война с СССР для Германии не имела смысла? Оставим в покое идеологию, будем рассуждать с прагматической точки зрения. Вам были нужны ресурсы, но в Европе их нет. Победа над Францией их не дала, победа над Англией не дала бы тоже. В метрополии ничего нет, все приходит из колоний. Поэтому, не завершив с англосаксами, вы повернули на восток. Но ведь ресурсы есть не только у СССР, ту же нефть можно взять проще и не так уж далеко. Зачем было нападать, какой бы слабой ни казалась наша армия, армии стран Ближнего Востока с ней не могут сравниться.

Роммель медленно кивнул:

– Кто получит наибольшую выгоду по итогам этой войны? Германия, СССР? Великобритания? Она перестанет существовать как колониальная империя. Америка, вот кто отхватит бо́льшую часть пирога, уже отхватила. А теперь скажите, будет ли Германия после войны действительно свободна в своей политике, если ее территорию будут контролировать США?

– Это вы хватили! А что, если нашу территорию будет контролировать СССР, немцы будут более свободны?

– А что вы понимаете под свободой? Степень свободы определяется наличием ограничений. США могут быть заинтересованы в процветании Германии? Вы читаете прессу, что они пишут по поводу своих послевоенных планов? Вы полагаете, что после такой войны они будут относиться иначе, чем после той?

– А вы чем лучше? «Убей немца! Сколько раз увидишь, столько и убей!» Что останется от Германии после вашего прихода? Неужели вы сможете удержать в узде своих солдат?

– Не передергивайте, Эрвин. Убить вражеского солдата в бою – одно, а мирных граждан после победы – совсем другое. Вы хотите знать, что СССР будет делать после победы? Пожалуйста.

Северов тоже поставил свою чашку на стол.

– Еще два года назад Сталин сказал: «Гитлеры приходят и уходят, а Германия, немецкий народ остаются». Проблему послевоенного устройства Германии будет решать Советский Союз. К моменту, когда армии союзников высадятся во Франции, мы будем уже в Дании, Бельгии, Австрии, Чехословакии… Продолжать список нет смысла. Да, про проливы вы уже слышали? Прекрасно! Как решали проблему Германии после той войны, вы помните. Советский Союз больше такого безобразия не допустит, никто не будет ставить целый народ на грань выживания. Территориальная целостность Германии также гарантируется, за одним исключением. Восточная Пруссия вернется в состав России.

– Елизавета – король Пруссии… – кивнул бывший фельдмаршал. – Продолжайте, пожалуйста.

– Третий Рейх должен подписать безоговорочную капитуляцию, это не обсуждается. Обсуждаться может дальнейшее. Руководству СССР оно видится следующим. Денацификация. Все совершившие военные преступления должны понести наказание.

Роммель снова кивнул, пока русские не требовали ничего необычного, все это было понятно и предсказуемо.

– Репарации. Их объем подлежит обсуждению, но сумма будет большой, и вы понимаете почему. Но никакого грабежа не будет. Советский Союз не хочет видеть Германию нищей, Советский Союз хочет видеть Германию процветающей, мирной, спокойной. В качестве репараций мы будем рассматривать в первую очередь новые предприятия, которые Германия произведет «под ключ» и смонтирует на нашей территории. Предприятия и иные активы, принадлежащие крупному капиталу, поддерживавшему нынешнее правительство, будут национализированы.

Роммель опять кивнул.

– Правительство СССР намерено сотрудничать с любыми здоровыми политическими силами, которые готовы к конструктивному диалогу и будут работать на стабилизацию ситуации. Правительство новой Германии видится коалиционным, Советский Союз готов сотрудничать со всеми реальными силами, разумеется, с учетом пункта о денацификации. Всех интересует вопрос частной собственности. Мелкий и средний капитал будет сохранен, разумеется, при условии лояльности к новой власти и незапятнанности в преступлениях нацистов. Никакого пожара мировой революции, никакой гражданской войны, никаких социальных потрясений, только денацификация. Никакой безработицы, никакого голода. Заказы будут, и заказов будет много. Мы также гарантируем безопасность Германии, хотя со временем вооруженные силы страны будут сформированы. Кстати, Дания и Бельгия являются монархиями, и наше руководство не имеет ничего против сохранения этой формы правления. А освобождать эти страны будет Красная Армия. – Северов немного помолчал и продолжил: – А сейчас, Эрвин, я скажу очень неприятную, но совершенно необходимую вещь. Без этого мы не можем рассчитывать на полное взаимопонимание и откровенность. Сейчас командование Красной Армии проводит с личным составом очень сложную работу, направленную на понимание того, что мы боремся с нацистами, а не с немцами, не с населением Германии. Но, Эрвин, вы прекрасно понимаете, что это политическая игра, что это самое население, в массе своей, молчаливо или активно поддерживало нынешний режим. Вы хоть представляете, сколько советских людей было уничтожено вашими соотечественниками? По предварительным подсчетам, около двадцати миллионов. Представьте, сколько среди них детей, маленьких детей в возрасте нескольких лет. Дети – это самое ценное, что есть у любой нации, это ее будущее. И это будущее уничтожалось, сознательно и методично. Но это не абстрактные миллионы, это жены, дети, братья и сестры, родители тех солдат, которые сейчас находятся у границ Рейха. И я один из них. Я убивал ваших солдат голыми руками, холодным оружием, стреляя из пушек своего самолета. Я не считал своих врагов, но, сколько бы их ни было, мой долг еще не отдан! Пока не будет полной и безоговорочной капитуляции, никто из нас не остановится! Но я знаю и другое и хочу, чтобы вы это четко себе представляли. Если Берлин будет сопротивляться, мы сотрем его с лица земли, но следом за штурмовыми группами придут наши тыловые части. И полевые кухни будут кормить мирных жителей, кормить ваших детей. Солдаты, у которых ваши солдаты убили их детей, будут кормить ваших детей, будут кормить родителей ваших солдат, хотя эти солдаты убили их родителей. Так будет! Но не стоит злоупотреблять нашим отношением и напоминать нам о долге, пускать в ход юридическую казуистику и рассуждать о правах человека, демократических и прочих ценностях. Мы так поступаем по долгу совести, по воспитанному сотнями лет самосознанию великой нации, по внутреннему убеждению, а вовсе не потому, что где-то что-то записано. Японцы воспринимают цунами как стихийную силу, с которой не имеет смысла бороться, с которой можно только смириться. Мы сейчас и есть та стихийная сила, просто смиритесь с этим, и, в отличие от цунами, эта сила вас не тронет.

В комнате повисла вязкая тишина, собеседник Северова, пораженный его словами до самой глубины души, потрясенно молчал. Через некоторое время он глухо произнес: