А воду можно было спокойно черпать из реки и пить.

Хотя всё же лучше родник поискать. Надёжней как-то…

Олег осторожно привалился спиною к скале.

Да нет, не холодил камень, нагрелся за день и отдаёт тепло.

Вот и славно… А это кто? Точно не индеец…

— Витька, ты?

— Я, конечно же…

— Чего не спишь?

— Да не спится чего-то…

Акимов шагнул, вытягивая руку, коснулся скалы и присел на травку. Долго молчал, а потом сказал глуховато:

— Это я виноват, конечно же, что Галя пропала…

— Здра-асте, приехали! Ты-то здесь с какого боку?

— Я должен был её защитить! И не смог…

— Вить, промыть бы тебе мозги хорошенько, вот только не знаю как. Пойми, мы почти не в силах спасти своих любимых. Я тебя прекрасно понимаю и, случись что с Алёной, точно так же буду казниться да терзаться. Но ты же учёный, где твоя логика? Как бы ты смог уберечь Гли-Гли? Это самое… Вот представь себе, что ты владеешь замком и, дабы защитить жену, прячешь её в подземелье, в каменном мешке. Надёжно, да? А тут — раз! — и землетрясение. И что ты будешь делать, когда супругу завалит камнями? Тут уж исключительно твоя вина!

— Да нет, я понимаю, конечно же… Но всё равно…

Ведя беседу, Олег продолжал чутко прислушиваться да приглядываться.

— Надо, Витька, быть немного фаталистом, — сказал он, обшаривая взглядом реку. — Вон как наш осман. Шекер-ага всегда безмятежен. Чуть что — «кисмет»! Это по-турецки «судьба» значит. Убили друга? Кисмет. А вот ты уцелел! Кисмет. Стало быть, Фортунка, зараза этакая, повернулась к приятелю твоему задницей, а тебе личико открыла. Повезло. Судьба!

— Если Галю убьют, я… Я не знаю, что сделаю!

— Вить, — серьёзно сказал Сухов, — если бы этот чёртов оборотень хотел убить твою женщину, он бы сделал это сразу. Но зачем ему кровь Гли-Гли? Если хочешь знать, то вина за похищение твоей жены полностью лежит на мне.

— Привет! Ты-то здесь при чём?