— По-онч, — мягко проговорил Сухов, — язычок прикуси. Ладно?

— Да я ничего такого, — стал оправдываться Шурка, — я просто так…

— Командор, — насмешливо сказал Ярослав, — тебе не кажется, что мы давненько никого не килевали[17]?

— Да я ж просто… — заныл Пончев, не слишком-то, впрочем, и напугавшийся.

Быков повернулся к Акимову и пояснил:

— Это он тебе завидует! Твоя-то Галочка — вон она, отсюда видать, а его-то Геллочка ох как далеко.

Теперь уже сам Пончик надулся.

— Ничего я не завидую, — пробурчал он.

Олег выдержал паузу, дожидаясь, пока эмоции улягутся, и сказал:

— Вы мне частенько пацанят напоминаете. Сначала болтаете что попало, а после ещё и петушитесь. Это, кстати, и к тебе, Яр, относится.

— А я внимаю, — преданно вытаращился Быков.

— Не внимать надо, а думать.

— О чём?

— О том хотя бы, что нас в этом мире всего четверо, и помощи нам ждать неоткуда. Это самое… Если мы сами друг за дружку не постоим, больше никто за нас не вступится. Девиз «Один за всех и все за одного!» мы уже озвучивали, и с большим пафосом. Самая малость осталась — следовать ему.

— Я понял, — вздохнул Шурик. — Угу…

— Проникся! — с чувством сказал Яр.

Сухов насмешливо фыркнул.

— Ты им веришь? — поинтересовался он у Виктора.

— Ну как тебе сказать… — затруднился тот.

— Ия того же мнения.