От Ф. И. Голикова 16-й армии передавались 322, 323, 324 и 328-я стрелковые дивизии и одна танковая бригада вместе с участком фронта протяженностью 60 километров. Из наших старых сочинений, с которыми мы сроднились в боях под Москвой, получили только 11-ю гвардейскую».
Если вдуматься в суть приказа Жукова, то он мягко говоря не соответствовал тем силам что передавались Роквссовскому. По нормам той войны, полнокровной стрелковой дивизии в наступление давался участок фронта в 1,5–3 км. С теми силами, что Жуков выделил Рокоссовскому для этого наступления, участок фронта у него должен был быть максимум 15 км, а не 60! Более того, дивизия в обороне должна была занимать участок фронта в 6-14 км, т. е. наличных сил даже для обороны едва хватало. Но Рокоссовский истерики не устраивает и не требует дать ему резервы:
«Поставленная фронтом задача не соответствовала силам и средствам, имевшимся в нашем распоряжении. Но это было частым тогда явлением, мы привыкли к нему и начали готовиться к операции…»
В Сухиничах укрепилась формально окруженная нашими заслонами вновь прибывшая из Франции полнокровная пехотная дивизия под командованием немецкого генерала фон Гильса, и плевать она хотела на те четыре дивизии, которые Жуков вручил Рокоссовскому. Ведь эти дивизии участвовали в наступлении с декабря 1941 года, прошли с боями более 300 км, и именно их немцы погнали обратно и выбили из Сухиничей. В этих дивизиях почти не и не осталось бойцов в ротах, батальонах и полках. Немцы под Москвой при отступлении сжигали все жилье. Делали они это из военной целесообразности. В лютые морозы в поле, в окопах воевать практически невозможно. Немцы же в Сухиничах сидели в теплых домах, блиндажи и огневые точки у них были в теплых подвалах- чего им было бояться наших, наступающих по голым промерзшим полям, да кто муже которых они только что разгромили? У них был аэродром, и им доставляли все необходимое для удержания плацдарма, не дающего нам использовать железную дорогу.
Жуков как пить дать положил бы остатки наших войск при штурме Сухиничей. И со спокойной совестью отчитался что войска кончились, давайте резервы. Но Рокоссовский не дуболом Жуков а ПОЛКОВОДЕЦ! Рокоссовский «покупает» немцев на их техническом превосходстве над нами. У немцев ведь была мощная радиосвязь в каждой дивизии и рота радиоразведки. Рокоссовский приказал, чтобы переезжавшая к фронту колонна его штаба вела открытые переговоры так, как будто к Сухиничам передислоцируется не штаб 16-й армии, а вся 16-я армия, все ее дивизии. По довоенным нормам в общевойсковой армии РККА полагалось иметь 9-12 дивизий. Для одной немецкой дивизии силы все же несоизмеримые. Хотя в действительности у Рокоссовского на тот момент во всех дивизиях бойцов насчитывалось столько же сколько было и в немецкой дивизии фон Гильса. То есть для штурма хорошо укреплённых Сухиничей явно не достаточно. Но немцы то об этом не знали! И когда артиллеристы Рокоссовского стали пристреливаться по целям в Сухиничах, а его войска стали обозначать свое присутствие на исходных позициях и проводить разведку боем, немцы не выдержали. У фон Гильса сдали нервы и ночью его дивизия прорвалась из города, не дожидаясь штурма. Чтобы немцы не очухались и снова не взяли Сухиничи, а они впоследствии непрерывно делали такие попытки, Рокоссовский немедленно переместил туда свой штаб.
«Везде следы поспешного бегства. Улицы и дворы захламлены, много брошенной немцами техники и разного имущества. Во дворе, где размещался сам фон Гильс, стояла прекрасная легковая автомашина. В полной исправности, и никаких «сюрпризов». Вообще в городе мы нигде не обнаружили мин. Вряд ли можно было поверить, что гитлеровцы пожалели город. Они просто бежали без оглядки, спасая свою шкуру. Им было не до минирования».
Когда Рокоссовский доложил в штаб фронта, что Сухиничи взяты, Жуков не поверил и лично перезванивал и переспрашивал, а потом прислал проверяющего из штаба фронта. Странно ведь он же сам приказал взять Сухиничи- и Рокоссовский их взял. Так к чему же такое недоверие? Рокоссовский об этом молчит, а ведь ответ прост- Жуков был уверен, что с теми силами, что он вручил Рокоссовскому, Сухиничи взять нельзя. И он, давая Рокоссовскому приказ на взятие Сухиничей явно недостаточными силами, фактически приказывал принести в жертву советских бойцов и командиров, перекладывая ответственность за неудачу на Рокоссовского. Чтобы самому спокойно отчитаться перед Савкой, что Жуков, дескать, «принимает меры», а Рокоссовский, дескать, «не хочет воевать».
— Товарищ Рагатин, что же вы замолчали? Спросил Сталин.
Я вздрогнул, настолько ушёл в свои мысли и воспоминания что похоже молчал так долго что ИВС решил меня поторопить. Если я и раньше собирался ни чего от ИВС не скрывать и не умалчивать, то сейчас решил ничего и не смягчать. Ведь от того кто будет командовать нашими фронтами и армиями зависят жизни наших бойцов и командиров. И я стал рассказывать. Сперва о Жукове, а потом и о Павлове, Мерецкове, Малиновском, Гордове, Захарове и многих других. Как тупо губили в бесплодных лобовых атаках наши войска, бросая их без артподготовки и разведки на пушки и пулемёты немцев. Как командовали за 70-100 километров от фронта в комфорте с жёнами, любовницами и личными поварами, абсолютно не владея информацией по оперативной обстановкой и реальном положении дел в войсках. Как врали вышестоящему командованию и предавали своих бойцов и командиров, при малейшей опасности спасая свою шкуру, бросая войска без командования на произвол судьбы. Про генеральскую трусость, подлость, воровство, не профессионализм, предательство. Как мухлевали с воен. приёмкой а особенно в авиации, из-за чего тысячи наших лётчиков погибли в авиакатастрофах. Как зажимали и не давали хода в наркомате боеприпасов взрывчатке и методу снаряжения бронебойных снарядов гениального инженера Е. Г. Ледина. И если бы не личное вмешательство ИВС, то не было бы у нас бронебойных снарядов при пробитии брони выжигавших всё внутри танка, и этот секрет так и оставался нашим до 90-х годов. Пока доморощенные предатели не подарили его западным «общечеловекам». Про то как бездарные посредственности от армии шельмовали талантливых преподавателей и новаторов в военных академиях, задвигая их на задний план, оговаривая доносами.
Сталин мрачно слушал, молча расхаживая по кабинету, что-то помечая у себя в блокноте на столе по ходу моего рассказа. Курил только папиросу одну за другой, но меня не прерывал слушал внимательно. За окном давно уже стемнело а я начал уже сипеть и решил прерваться что бы попить воды. ИВС спросил, пока я наливал воду из графина в стакан и пил.
— Я так понимаю, что вы далеко ещё не всё рассказали о таких неприглядных фактах?
Допив воду, прокашлялся и ответил.
— Даже меньше половины, что я знаю. Но про самое вопиющие и на мой взгляд важное уже рассказал. ИВС как-то задумчиво покивал, видно каким-то своим мыслям. Потом сказал.
— Руководство страны обязано знать о таких вещах, что бы не допускать такого. Но и другие вопросы не терпят отлагательства. Поэтому поступим так. Вы товарищ Рагатин, напишите мне подробный доклад по таким фактам и персоналиям их допускавшим. Напишите в нём и то что уже мне рассказали и то что ещё не успели. А сейчас давайте вернёмся к вашему меморандуму.
Я прикинув объём информации что придется изложить, спросил.
— Это надо сделать вне очереди или может потерпеть до конца недели. Я в ближайшие дни хотел закончить с чертежами истребителя ЯК-3, что бы передать их в КБ Яковлева.
— Да несколько дней решающего значения не имеют, напишите его после того как закончите с чертежами истребителя, это тоже важно и не терпит тоже отлагательства. Сказал ИВС и как-то невесело усмехнулся.
— Ни чего не терпит отлагательства, всё важно и всё надо успеть. Но будем реалистами, будем делать дела в прядке очереди.
И мы вернулись к обсуждению моего меморандума по командному составу РККА. ИВС очень заинтересовало положение в меморандуме что командирами а армии могут быть далеко не все. То что в военные училища надо принимать не со школьной скамьями а только тех кто хотя бы год отслужил по призыву а лучше вообще полостью отслужил срочную, он принял с пониманием и одобрением. А вот по пункту что делить командный надо состав на собственно командиров-лидеров и военных специалистов попросил подробного объяснения. Начал я с того что рассказал о очень правильной постановке этого вопроса как не странно в американской армии. Перефразирую Гамлета: «Есть много у пиндосов, друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам». В армии США бардак не меньше, чем нашей армии. И, практически, по всем позициям, взять, хотя бы оружие. Все жалобы армейцев на некачественное или несоответствующее оружие ничего не меняли. Легче было научить свинью летать, чем отменить многомиллионный контракт между Пентагоном и военной промышленностью. Среди офицеров американской армии можно найти уйму дураков и трусов. Но вот подготовка офицеров в американской армии как командиров-лидеров заслуживает того что бы взять и нам на вооружение. Смысл в том что в американской армии есть чёткое деление на собственно офицеров и уоррент-офицеров.
Кто такие уоррен-офицеры? Дело в том, что в американской армии к начальникам принято обращаться «сэр». Ко всем начальникам, начиная с рядового первого класса. Но ко всем уоррент-офицерам, официальное обращение «мистер». То есть, в понимании американцев, уорренты — не сэры, они вообще как бы выпадают из иерархической структуры армии — это как бы штатские на военной службе. Причем, это не вольнонаемные штатские, хотя и их в американской амии полно.