– Это всё? – как-то неуверенно спросила Таня.

– А ты что думала: я от тебя потребую что-нибудь в духе той профессии, на которую ты приходила у меня разрешение попросить?

– Ну… вы красивый, Александр Михайлович, – девочка кокетливо улыбнулась, но глаза были честными и доверчивыми.

Александр от такой простой, но искренней похвалы не смог сдержать улыбки.

– Александр Михайлович, а приходите к нам в гости, – вдруг предложила девочка. – Мама будет рада и братишка тоже. Приходите, правда.

– Спасибо, Таня, но я очень занят.

– А когда освободитесь? – непосредственно продолжила настаивать девочка. – Мы на севере живём, на Кировской улице, ну на том, что от неё осталось. Её ещё переиначивают в Кедровую. Так красивее, по-моему.

– Конечно, кто такой Киров, никто не знает, а про кедр догадываются, наверное. Там стена близко. Не страшно?

– Нет. Рядом Развалины, беспокойно немного, зато солдаты постоянно дежурят, никто в обиду не даст.

– А что, бывало?

– Сразу после Прорыва разное случалось, а теперь нет, – Таня взглянула как-то преданно и с надеждой. – Благодаря вам, Александр Михайлович. И с работой вы мне помогли ещё. Правда, приходите к нам в гости, у мамы варенье есть, неприкосновенный запас. А тут будет повод открыть.

– Да не так уж много я этой справкой для тебя сделал, – Ахромееву вовсе не улыбалось объедать и без того бедную семью.

– Как, а пенсия? – сказала Таня и сама испугалась своей наглости.

– Ах да, спасибо, что напомнила. Как, говоришь, твоего отца звали?

– Максим Камышов. Он был командиром группы разведчиков! – с гордостью сказала Таня.

И увидела как переменился в лице Хром.

– Что такое, Александр Михайлович? Вы знали его?

– Я стараюсь запоминать всех разведчиков по фамилиям, – абсолютно честно ответил Хром. – Но о гибели твоего отца я не слышал.

– Ну там какая-то странная история произошла. Мама толком не объяснила. Документы потеряли, что ли. Вы разберётесь?

– Я разберусь, не переживай.