Проснулась от тихого разговора. Так бывает, когда над головой жужжит муха, вроде и не мешает, а будит и раздражает жутко. Правда, разговор был занимательным, поэтому я лежала тихонько, боясь открыть глаза и спугнуть говоривших. Разговаривали трое, женский хрипловатый голос звучал тихо, но в нем слышались нотки возмущения, еще один писклявый только поддакивал и вздыхал, а вот голос Годфрея сочился виной, и это было забавно.

– Золотая пара! Поверить до сих пор не могу, что ты встретил золотую пару и ни словом не обмолвился! Был бы жив твой батюшка, он бы тебе всыпал! Не посмотрел, что вырос богатырем, ввалил бы розгами да по мягкому, – возмущалась шепотом женщина. – Почему не привел познакомить с предками? Ко мне не привел?

– Так получилось, – бубнил виновато герцог. – Я до последнего не был уверен, что смогу уговорить ее на брак.

– А ты чего клыки золотые скалишь? Хоть бы ты его уму поучил! Тоже мне – древний бог! Девочку в дом принес, а дары не готовы! В сокровищницу не ходили, украшения не выбрали! Что она подумает? Что семья мужа – голытьба невоспитанная и неблагодарная?

– А я что, я ничего! – пищал противный тонкий голосок, и неясно было, какому полу он принадлежит. Но я боялась открыть глаза, чтобы не выдать себя. – Деточка твой ко мне не приходил советоваться! Благовония не подносил, воскурения не зажигал, песни не посвящал. Даже вина освященного не принес, изверг!

– В прошлый раз ты после вина три дня больным был, – напомнил изверг.

– Не больным, а пьяным! И это было прекрасно!

– О да… Затопленное поле, разоренные ульи, испуганный медведь и развалины вместо беседки для медитаций.

– Что? Беседку тоже я? – ахнули тонким голосом и, похоже, упали в обморок.

– Габи, ты хоть девочке рассказал, что она теперь с тобой жизнь разделила? – перебила увлекательную историю женщина.

А я только ушки навострила узнать подробности.

– Брат рассказал, – успокаивающе ответил Габриэль. – Я его попросил.

– Да что он знает? – пуще прежнего зашипела женщина. – А слова заветные сказал?

– Не успел.

– Ах, не успел! – вкрадчиво и тихо произнесла женщина. – Наклонись ко мне, мальчик мой, а то я не достаю.

– Нора, может, не надо?

– Еще как надо!

– Ай! Зачем же за ухо? Да скажу я ей, обязательно скажу! – В голосе Габриэля слышался смех. – Не ругайся.

– И как ты скажешь? Давай, говори, а мы с этим склерозным интриганом послушаем, оценим и посоветуем, может, чего, чтоб красивее звучало.

– Ромашка, моя любимая притворщица, ты моя душа, мое сердце, мое дыхание. – Голос Габриэля прозвучал совсем рядом, и я затаила дыхание. – Мое сердце бьется для тебя, моя жизнь принадлежит тебе. – Он взял меня за руку, и я открыла глаза. – Я люблю тебя, жена моя.