Стук не прекращался.

Маргарет открыла. В каюту ввалился мужчина. От него разило спиртным, а ещё какой-то животиной; он еле держался на ногах. Я не сразу понял, что он качается, – я думал, что это каюта или меня штормит, но нет, это его штормило самого по себе. Ноги его разъезжались по полу; он пытался облокотиться о дверь, тут корабль качнуло, и мужчина упал на меня, навалился прямиком, как мешок с навозом. Пахло от него примерно так же.

– Я прошу меня извинить, – сказал он.

Фляжка выпала у него из рук; он пытался до неё дотянуться, но безуспешно. У меня разболелась переносица. Обычно мигрень начиналась с неё; сейчас дойдёт и до глаз, потом до висков, и опояшет, будто кольцом для средневековых пыток, всю мою тяжёлую голову. Будет сжимать её и сжимать, и трезвонить, убивая последние клетки и без того истощённого мозга.

– Да что вы себе позволяете, – крикнула Маргарет, оттаскивая его от меня, – вы же пьяны!

– Прошу меня извинить, – бормотал мужчина, – я абсолютно трезв!

– Оно и видно…

– Я, между прочим, доктор. Я лечу лошадей… – Он выпустил протяжную отрыжку. – А опьянел я от страха, – и перешёл на шёпот, – я страх как боюсь воды.

– Пожалуйста, вернитесь в каюту, – чуть не плача, просила Маргарет.

– Я не могу, мадемуазель, я боюсь утонуть…

– А с нами не боитесь?

– Нет, с вами не боюсь, вы не должны утонуть. А вот меня столько раз выбрасывало за борт! Один раз это было… – Он задумался. – Вас ещё тогда и в помине не было, а меня чуть не скормили акулам. Второй раз я только прогуливался по палубе, как вдруг ни с того ни с сего… Видит дьявол, море ненавидит меня.

– Пить надо меньше! – сказала Маргарет.

– Вот в этом вы правы. – Он приподнял фляжку. – Ваше здоровье, – и опрокинул её себе в рот.

– Корабль скоро причалит; шли бы вы уже к себе, доктор. – Она покосилась на него.

– Лучше я здесь посижу. Капитан, как пить дать, собьётся с курса… такая погода, как тут не сбиться, сегодня безбожный туман…

– Я всё же настаиваю, – упорствовала Маргарет.

– Брось, Марго, пусть остаётся, – простонал я.

– Спасибо, молодой человек… Да хранит вас Бог, хоть его ещё никогда не было там, где был я, и, значит, на этой посудине его тоже нет, но он видит, как я вам благодарен. – Наш сосед ударил себя кулаком по груди и выпустил перегарный дух. – Ой, – он посмотрел на меня и скривил лицо, – тоже похмелье?

– Мигрень, – сказал я.