– А чего ты не боишься, Фабьен?

– Господи, Ирен! Это труп твоей дочери! – Он еле сдержал рвотные позывы.

– Тебя каждый раз будет тошнить? Мне ещё и за тобой чистить? – Она убрала с лица дочери окровавленные кудри.

– Я говорил тебе, что надо ей сказать! Лучше сказать, Ирен! Я этого больше не вынесу, – взвыл Фабьен, – я скорее сам застрелюсь.

– От тебя дождёшься, как же…

– Знаешь, – он перешёл на шёпот, – я опять видел его. Он сидел на лестнице и играл, а потом позвал меня за собой, и я сказал, что не могу…

– Это я уже не могу! – Ирен расстёгивала платье на дочери. – Помоги мне переодеть её и перенести в ванную.

Платье сняли, Ребекка осталась лишь в нижней сорочке. Ирен осмотрела её.

– Бельё в порядке, нужно только простирнуть платье и помыть ей волосы.

– Сколько это ещё будет продолжаться, – трясся Фабьен, – она же должна понимать…

– Она ничего никогда не поймёт. Норах сказал, это последнее, чего она хотела.

– Но почему мы не знали?..

– Это я должна была всё знать? Ты хочешь сказать, это я виновата?

– Не начинай, прошу тебя! – Он схватился за голову. – Если тебе будет легче, это я во всём виноват.

– Мне не легче.

– Послушай, Ирен, надо объяснить ей, надо попытаться…

– Чтобы она совсем с ума сошла?

– А так по-твоему лучше? – Он вылупился на неё.

– Так она хотя бы ничего не помнит. Мы ничего не сможем сделать.

– Мы можем убрать револьвер! – Фабьен поднял оружие дрожащими пальцами.