Мария не помнила, сколько вот так простояла, оцепенев. Очнулась она от знакомого голоса – отец Ланге звал их с Жоэлем.

– Я здесь, – вырвалось у неё из груди, – я здесь… – Она так и не сдвинулась с места.

– Мария, девочка… – Хромая и пошатываясь, из зарослей можжевельника к ней вышел Франсуа Ланге.

– Отец, – разрыдалась Мария и упала ему на грудь.

– Я услышал выстрелы, – он оглядывался по сторонам. – Где Жоэль?

– Он убежал. Тот человек стрелял в него, но Жоэль скрылся в лесу.

– Ох, ты ж, Господи… – вздыхал Франсуа Ланге, – Жоэль, сынок, выходи!

Он посмотрел на Марию и нежно погладил её по пушистым взъерошенным волосам.

– Проиграли мы с тобой, дочка, надо будет нам уезжать.

– Но вы же сказали, что не оставите дом, – она всхлипнула носом, – это же наш дом, отец, это же наша церковь…

– А что я… убьют меня, не убьют, мне уже всё равно, а вот вам ещё жить да жить. Уезжайте отсюда, пока не поздно; бери Жоэля и уезжай.

– Не поеду, – Мария обняла старика, – не поеду, не поеду я никуда!

Отец Ланге молчал. Сколько раз он винил себя, что не отвёз тогда Марию-Маргарет в город, что оставил у себя… Так бы она училась в пансионе, сейчас поступала бы в колледж, а что у неё есть теперь…

– Прости меня, дочь моя, – он вздохнул, – оставил я тебя при себе.

– Надо найти Жоэля, – она вытирала слёзы, – никуда мы отсюда не уедем.

Долго они бродили по лесу; у падре уже обессилели ноги, он больше сидел, чем ходил.

– Куда же он убежал? – вздохнула Мария.

– Да куда бы ни убежал, прибежит обратно, – заулыбался Ланге. – Или уже прибежал. Может, он в церкви… Сидит там, наверное, ждёт нас; глядишь, чай нам поставил и пироги испёк…

– Вы всё шутите, – горько сказала Мария.

– А ты возьми и сама пошути, дочь моя; глядишь, и полегчает тебе…