— Так почему же…

— Вчера на лугу я боялась сказать вам всю правду, — поспешила она перебить его, покраснев от неловкости. — Я… я думала, что вы можете использовать мое имя, чтобы наслать на меня чары. Пожалуйста, простите меня. Это было глупо. Теперь я понимаю.

Эйдан без улыбки поглядел на нее:

— Ты все еще боишься меня? Брианна глубоко вздохнула:

— Было бы ложью сказать «нет», но сейчас это не столько страх, сколько неуверенность.

— Я тебе противен?

— О нет… Конечно, нет!

Шаги у двери прервали их разговор. Это вернулась Мара с миской воды, чистой тканью для перевязки и мазью. Эйдан обернулся к Брианне.

— Что ж, ты одна из самых прелестных лгуний, которых мне посчастливилось встретить, — он дал знак Маре, — подвинь сюда этот столик и поставь все на него. Хочешь, чтобы меня перевязала Мара? Или справишься сама?

— Думаю, что справлюсь, — ответила она сухо, в голосе дрожала обида за то, что он назвал ее лгуньей.

— Тогда я приготовлю вам ванну, мой господин. — И Мара поспешила прочь из комнаты.

Брианна вздохнула, повернулась к столику, взяла лоскут мягкой ткани, смочила его и подошла к Эйдану:

— Если позволите, мой господин. Он поднял левую бровь, но промолчал. Шли минуты, Брианна промывала его раны, и раздражение его сменилось жалостью. Все лицо принца было в многочисленных ссадинах и порезах. «Святая Матерь, — подумала она. — Синяки, наверное, долго еще не пройдут. А шрам над правой бровью останется на всю жизнь».

Хотя шрамы для него привычное дело, подумалось ей, когда она украдкой кинула взгляд на его тело. Перевитые стальными мускулами руки были сплошь покрыты белыми штрихами старых ран, а на поросшей курчавыми волосами груди несколько сморщенных пятнышек говорили о ранах, опасных для жизни. Что же он делал все эти годы? Как жил? Откуда все эти шрамы?

— О чем ты думаешь, Брианна?

Звук его глубокого низкого голоса вывел ее из задумчивости. Он в упор смотрел на нее, и его взгляд снова странно завораживал ее. А его лицо… его фигура… О Святые угодники, как же он красив…

— Ну же, девочка?

— Я… я просто пыталась представить себе, где вы были и что делали все эти годы, после того как покинули Анакреон. Конечно, это не мое дело, — поспешила добавить Брианна, испугавшись собственной дерзости. — Если вам не хочется говорить об этом… Просто я увидела ваши шрамы, — объяснила она, указывая тряпкой, зажатой в руке, ему на грудь, — и невольно задумалась…

Он наклонился вперед, долго и внимательно смотрел ей в лицо.

— Понимаешь ли, что ты единственная, кто поинтересовался этим со времени моего возвращения сюда? Никому больше нет дела, как я провел пятнадцать лет. Никто даже не подумал, остались ли у меня мои проклятые способности.