– Я бы и сам не отказался перекусить. Сейчас скажу Розалии.

– Мне, пожалуйста, чилийский конкарн и большой салат. Она знает какой.

– А я бы удовлетворился креветками и овечьим сыром из Навахо, да немного сальсы.

Симон связался с кухаркой через старомодную систему двусторонней связи. Домашняя робототехника всегда считалась табу в предыдущем главном особняке Небесного ранчо, потому что моя покойная мать, Катя, считала, что роботы лишают людей работы и все больше вторгаются в частную жизнь. Когда Симон восстанавливал особняк после взрыва, он сохранил все его прежние особенности.

Я стоял у очага и грел ноги, отказавшись от предложенного Симоном виски и предпочтя еще одну банку пива. Потом мы уселись по обе стороны стола, друг напротив друга, в ожидании ужина.

– Значит, ты и впрямь имел это в виду, – испытующе сказал Симон. – Ты угрожал разрушить всю межпланетную политику «Оплота», став его председателем?

– Почему же разрушить? Я бы сказал, внести необходимые поправки. Например, жители преиндустриальных планет, подвергнутых людской колонизации, должны иметь право на работу в большем количестве сфер. Они заслуживают уважительного обращения. Плюс к тому – ввести бесплатное образование для аборигенов отсталых миров, субсидируемое колонистами. Этого требует элементарная справедливость – и так считаю не я один.

– Проклятие, Аса, это же просто непрактично! Требуется не один год, чтобы новая открытая планета начала приносить прибыль. А как насчет наших партнеров из «Макродура»? Думаешь, они просто отойдут в сторонку и позволят тебе выпотрошить их кошельки на свои безумные проекты? И что будет, если аборигены наших новых, экс-галафармовских планет в Рукаве Ориона захотят всех тех же преимуществ, что в мирах Персея?

– Тогда они их получат. В разумном количестве и скорее всего не сразу. Сначала – образование, потом – партнерство.

– Не получится! Когда межпланетная коммерция только начинала развиваться, некоторые слабоумные мечтатели пробовали организовать человеческо-инопланетянские кооперативы и тому подобное дерьмо. Аборигены немедленно набрались наглости и попытались оттяпать от общего пирога все больший и больший кусок. Людям-благотворителям пришлось разбираться с кучей забастовок. Преиндустриальные ублюдки не заслуживают человеческого обращения! У них и разума-то нет как такового. Некоторые так и застряли в общинном или феодальном строе и полагаются только на железные кулаки. У других имеются идиотские обычаи, мешающие какой бы то ни было дисциплине. И большинство вообще не понимает, что такое свободное предпринимательство!

– Я и не говорю, что усовершенствование дается легко. Такая политика вряд ли годится для совсем уж отсталых народов. Но если я стану председателем «Оплота», членам правления придется принять мой образ действий.

– Даже если они разрушат концерн до основания?

– Я сделаю все, чтобы этого не произошло. Однако да, я действительно готов пойти на риск, надеясь, что пример «Оплота» распространится и на другие концерны из «Сотни». Если ты, или Ева, или совет директоров считаете, что ничего не получится – забудьте обо мне. Оставайся председателем сам. А я употреблю все силы на то, чтобы провести реверсионистские идеи в жизнь другими путями.

Я откинулся в кресле, ожидая бури – мешанины лести и угроз, с помощью которых Симон шантажировал меня в прошлом. Но он сказал только:

– Сын, я больше не могу быть председателем. Я больше не гожусь для такой работы. Я слишком стар.

Я не сдержал недоверчивого смешка.

– Да ты здоров, как бык! Тебя еще лет на двадцать хватит. Тонкие губы его тронула легкая печальная улыбка.

– Физически – да, со мной все в порядке. Я постарел внутри головы. Устал. Утратил всякий энтузиазм. Иногда это случается со всеми… Но я достаточно умен, чтобы понять – у меня все в прошлом, пришло время уступить дорогу. «Оплот» получит нового председателя – тем или иным путем. Ева не хочет принимать на себя подобную ответственность. Ни Гюнтер Экерт, ни Калеб Миллстоун. Им нравится на прежних местах. Если ты тоже откажешься, может быть, придется назначить Эллингтона или еще кого-то из верхушки «Макродура», потому что они владеют почти двадцатью процентами наших общих акций.

– Черт, – пробормотал я – должно быть, потому, что не нашел других слов.

– Адаму Станиславскому ты нравишься, – продолжал Симон. – Эллингтону – тоже. Большинство крупных шишек «Макродура» восхитилось тем, как ты умело провел дело против «Галы». – Он прищурился и смотрел вдаль. – Конечно, так было до твоего дурацкого сегодняшнего интервью в «Газете» – со всеми этими видеоэффектами, на фоне аризонского заката и с карабином в руке, просто как Вьятт-чертов-Ирп. Теперь одному Богу известно, что о тебе думают директора «Макродура».