Конор Линклейтер был чисто выбрит, и его рыжеватые волосы были коротко подстрижены, почти как у панка. Не то что в последний раз, когда Майкл видел Конора. Как правило, Конор Линклейтер носил мешковатые синие джинсы и хлопчатобумажные рубашки, но в этот раз он всерьез позаботился о своем гардеробе – ему удалось раздобыть где-то черную футболку, на которой неровными желтыми буквами было намалевано: “Эйджент Оранж”. Поверх футболки – широкий черный жилет с огромным количеством карманов, прошитый белыми нитками. На черных брюках – глубокие мятые складки.

– Конор, ты выглядишь восхитительно! – распахнув другу объятия, Майкл вышел в коридор. Конор был ниже него примерно на полфута, он обнял Майкла за талию и крепко прижал друга к себе.

– Боже! – пробормотал он где-то в районе подбородка Майкла и шутливо добавил: – Ну что за потрясающее зрелище для моих несчастных глаз!

Все улыбнулись этой фразе, такой типичной для Конора. Гарри Биверс, источающий запах дорогого одеколона, тоже неловко обнял Пула.

– Мои “несчастные глаза” тоже рады тебя видеть, – прошептал он на ухо Майклу, задев его уголком “дипломата”. Слегка отстранившись, Пул насладился в полной мере зрелищем прекрасно вычищенных и ухоженных зубов Майкла.

Тино Пумо во время этой сцены ходил туда-сюда перед дверью номера, свирепо улыбаясь в огромные усищи.

– Ты спал? – спросил Пумо. – Ты не получил наше послание?

– Расстреляйте меня, – предложил Майкл. Конор и Гарри разжали наконец объятия и направились в номер. Тино стоял перед другом, глядя на носки своих ботинок, как Том Сойер перед тетушкой Полли.

– О, Мики, я тоже хочу обнять тебя, – произнес он наконец. – Так приятно снова увидеть тебя, старина.

– И мне тоже, – ответил Майкл.

– Давайте зайдем внутрь, пока нас не арестовали по подозрению в том, что мы хотим устроить оргию прямо в коридоре, – произнес с порога комнаты Гарри Биверс.

– Не блажи, лейтенант, – сказал Конор Линклейтер, но тем не менее зашел в номер, искоса поглядывая, что станут делать другие. Пумо рассмеялся, похлопал Майкла по спине, и они последовали за остальными.

– Итак, что же вы успели с тех пор, как приехали? – спросил друзей Майкл. – Кроме как обругать меня последними словами.

Конор Линклейтер, меряя шагами номер, ответил на вопрос Майкла:

– Тини-Тино все не мог забыть о своем ресторане. “Тини-Тино” было намеком на происхождение прозвища Пумо, которое он получил еще будучи крошечным ребенком в одном из самых маленьких кварталов Нью-Йорка.

После десяти лет работы в самых разных ресторанах Пумо приобрел наконец свой собственный, который находился в Сохо. Там подавали вьетнамскую пищу. Несколько месяцев назад в журнале “Нью-Йорк” появилась хвалебная статья о ресторане Пумо. На все это и намекал теперь Конор:

– Он уже два раза звонил куда-то. Похоже, они с министерством здравоохранения не дадут мне уснуть всю ночь, так и будут перезваниваться.

– Просто я выбрал не самое удачное время, чтобы уехать, – начал оправдываться Тино. – В ресторане много важных дел, и я должен убедиться, что без меня все делают правильно.

– Проблемы с министерством здравоохранения? – сочувственно спросил Пул.

– Да так, ничего серьезного, – Пумо попытался улыбнуться, но его пышные усы висели довольно грустно, и морщинки вокруг глаз тоже выглядели как-то безрадостно. – Каждый вечер почти все столики заказывают заранее. – Тино присел на краешек кровати. – Вот и Гарри не даст соврать.