– Но это мои драгоценности! – взвыла вдруг жена художника, ринувшись к очередной шкатулке, открытой герцогом.

– Нет, не ваши! – Дагорд был непреклонен. – Раз их оплатил барон Наерс ле Килберо, стало быть, они принадлежат королю! Так как оплачены золотом из королевской казны!

– Но мой муж хорошо зарабатывает! – взвыла женщина, глядя, как дорогие её сердцу колечки и серёжки сыплются в казённый ларец. – Он известный художник!

– А документы, подтверждающие это, у вас есть? Но учтите, к ним необходимо приложить свидетельство, что вы сами оплачивали проживание в этом доме, тогда судьи, возможно, сочтут вас отдельной семьёй! А в ином случае вы будете признаны домочадцами и начнёте отрабатывать долг наравне с хозяином дома! Но жить тут и дальше вам вряд ли позволят, так как после суда этот дом перейдёт в собственность короны, – продолжал нагнетать обстановку Змей, стараясь не замечать слёз, текущих по лицу хозяйки.

– Но мы тут всего-навсего в гостях, – резко поднялся с места невысокий господин, приходившийся хозяйке троюродным дядей, по сведениям Лэни, – и сегодня как раз собирались уезжать! У меня есть свой дом, я могу предоставить документы. Надеюсь, нас выпустят?!

– Гостей мы не имеем права задерживать, – с деланым сожалением пробормотал Арвельд, преувеличенно подозрительно изучавший дядюшку, – но учтите: если вы вздумали нас обмануть, то отрабатывать будете не на лесопилке, а в каменоломне!

– Мы тоже только в гостях, – раздалось сразу несколько голосов, – ведь нет закона, запрещающего гостить несколько дней!

– Но не несколько лет! – сверлил их пронзительным взглядом Змей.

– Да не жили мы тут столько! – хватая свою шкатулку, уверенно солгала пышная дама. – Просто останавливались проездом! И тоже сегодня уезжаем!

– Мы тоже, – наконец решился действовать художник. – Я давно приказал отделать покои при мастерской, и несколько дней назад мне сообщили, что они готовы! А почему не переехал сразу – просто желал немного побыть с семьёй! Ну а драгоценности пусть останутся в уплату за его нищенское гостеприимство… всё же жена этого растратчика мне сестра!

– Так как, господин полковник, прикажете их отпустить? – осведомился Арвельд, старательно пряча лукавый блеск глаз.

– К сожалению… – нарочито свирепо скрипнул зубами аш Феррез, – слова этих господ можно толковать в их пользу. Но я очень надеюсь, что они меня не обманули! И если при проверке королевского имущества застану их в этом доме…

– Да чтобы мы сюда ещё хоть ногой! – зло пнула неповинный стул жена художника. – Ни белья приличного, ни посуды!

– Что ты хочешь от расхитителя, – презрительно процедил, направляясь к двери, её муж, – тупая серость! На его месте давно можно было три роскошных поместья иметь!

– Ы! – возмутился мрачный дознаватель, но Лэни тихонько шлёпнула Наерса по плечу – рановато он начал возражать.

«Гости» разбегались из дома поспешнее, чем крысы от отпугивающего зелья, торопливо бросали вещи в сундуки и узлы, тащили к воротам, возле которых очень кстати вертелось несколько свободных повозок с подозрительно сговорчивыми возчиками.

Через полчаса не осталось никого, кроме слуг да тихо плакавшей хозяйки. Попрощаться перед уходом с Наерсом, кормившим их много лет, заглянул только подросток, племянник Ювитны. Наручники к этому моменту Змей уже поспешил с хозяина дома снять, и тот сразу устроился рядом с женой на краешке кресла.

Заметив парнишку, Лэни торопливо шагнула вперёд, загораживая дознавателя собой, чтобы племянник не заметил свободных рук Наерса, стискивающих худые плечи супруги, но мальчишка вовсе не обладал её глазастостью. Сдавленно пробормотал куцую благодарность и помчался догонять родителей.

– Спасибо, можете подождать нас в соседней комнате, – кивнул Змей гвардейцу, зашедшему сообщить, что все уехали и ворота заперты, и взглянул на Арвельда: – Кто разберётся со слугами?

– Я могу поговорить, – пожал плечами тот и ушёл на кухню.