По непонятной причине я передумала и, проглотив эти слова, объяснила:

– Потому что ты мой друг.

Сэм недоверчиво уставился на меня, приподняв темные брови. На его лбу пролегли две-три складки. Ответ его явно поразил. Сэм открыл рот, будто собираясь что-то ответить, но затем задумчиво поджал губы.

Мы молчали.

Я заметила, что ямочка на левой щеке Сэма стала глубже.

– Ты в порядке? В смысле… – со вздохом взъерошив свои светло-русые волосы, Сэм опустил руку на колено. – Твой отец полагает, что все хорошо, но… Ты правда в порядке?

Дело не в том, что он сказал, а как он это сделал. Он не сводил с меня своих голубых глаз, к радужке становившихся серыми. Сэм глядел на меня слишком серьезно. Узкое выразительное лицо было обращено ко мне. Эти слова, этот внимательный пронизывающий взгляд, этот мрачный голос, этот вопрос тяжелым грузом легли на грудь. Они давили, мешали дышать.

«Да, я в порядке!» – хотела закричать я. Просто: «Да!» Но не получалось. Что-то внутри удерживало слова, не давало им сорваться с губ. Что-то внутри останавливало меня. Оно в панике трясло головой, будто говоря: «Это не так, ты не в порядке». Однако я не верила. Не желала верить. Я в порядке.

Сэм наблюдал за мной, смотрел слишком пристально.

А я? Раз не могу сказать: «Да», значит, кивну… Хотя моя затекшая шея была резко против. Я все же кивнула, и Сэм принял такой ответ. Я поняла, что он не до конца мне поверил. Сэм как открытая книга. Однако он молчал, уставясь на пальцы, которые нервно заламывал.

– Что ты помнишь? О нас с тобой.

– Многое, – напустила туману я, тяжело сглатывая. Во рту липко, а язык ворочался с трудом.

– Достаточно много? – хрипло уточнил Сэм.

Достаточно?

В каком смысле?

Я лихорадочно размышляла, с чего он вообще задал этот вопрос. Нет, что-то я упустила. Иначе и быть не могло. Иначе почему Сэм спросил… Я в нерешительности нахмурилась. Мы поругались? Я принялась копаться в памяти, пытаясь найти ответ на это «достаточно» и на весь вопрос в целом. Одну за другой откладывала в сторону картинки, на которых был Сэм. Воспоминаний много. Но все они бесполезны. Ничего примечательного. Почему так? Что не так с воспоминаниями?

Я словно остановившиеся часы, словно ястреб со сломанными крыльями. Словно зебра без полосок или дерево без корней.

Вот картинки, отчетливые и яркие. Они навсегда останутся с нами. Мимолетные кадры прошлого. Но ценными и особенными воспоминания становятся лишь благодаря чувству, с которым мы их связываем. Чувству, похожему на музыку. Мелодия, прикрепленная к воспоминанию.

Ее нет.

Картинка – это лишь картинка. Картинки кружились у меня в голове немые, бессвязные и не могли дать ответ.