На часах без четверти четыре утра, темнота за окном стала почти кромешной, но это только мне на руку. Я бесшумно выскальзываю через заднюю дверь, оставив машину на парковке, и шагаю по ночной деревне. В темных окнах то и дело дробится луч маяка, который будто указывает мне путь до самого дома Трона.

Если говорить честно, я ожидал увидеть там патрульную машину или полицейскую ленту, что-то, пусть даже символическое, но значимое, что могло бы помешать мне сделать то, что я задумал. Но дом темен и пуст. Уже знакомым жестом я втягиваю ладони в рукава и обхожу его по тропинке. Задняя дверь поддается с тихим скрипом — должно быть, копы оставили ее незапертой, потому что тут нечего больше красть. Я оставляю обувь на улице и переступаю через порог босиком, стараясь не дотрагиваться до разводов черной пыли на внутренней стороне стекла, там, где полицейские снимали отпечатки пальцев, которые потом будут сравнивать с моими.

Остановившись посреди комнаты, я жду несколько минут, позволяя глазам привыкнуть к мраку, а ступням — к замогильному холоду. Из окна над кухонной раковиной струится мягкий ночной свет. Я подхожу ближе и, подсвечивая фонариком в телефоне, оглядываюсь по сторонам.

Мой взгляд падает на дверь холодильника и то самое фото, которое я разглядывал, пока ждал своего допроса несколькими часами ранее. Не давая себе времени на раздумья, я вытаскиваю тонкую полоску фотобумаги из-под державшего ее магнита и сую в карман, потом возвращаюсь во мрак гостиной и продолжаю двигаться вперед. Вскоре из темноты материализуются перила, уходящие вверх под сорок пять градусов.

Первая ступенька издает пронзительный скрип, через окно в крыше площадку наверху на миг топит молочным сиянием маяка. Я замечаю грязную дорожку следов, черно-белые фотографии в рамках с видами деревни поверх обоев в крупный цветочек. В лунном свете нельзя различить цвета, но разумом я знаю, они темно-красные. Через секунду луч маяка возвращается, и я делаю еще один шаг наверх, потом еще один и еще, пока не оказываюсь на пороге спальни Трона.

— Алекса, ты меня слышишь? — тихо зову я в темноту и прислушиваюсь. — Алекса. Эй, Алекса! Какой сегодня день недели?

— Сегодня суббота, 19 февраля, — слышится приглушенный женский голос, уверенный и немного властный, как у завуча или несговорчивого клерка в аэропорту.

— Алекса, а какой день недели завтра?

Я двигаюсь на голос.

— Воскресение, 21 февраля.

Я опускаюсь на корточки и заглядываю под кровать.

— Алекса, ты «Скайнет»?

В глубине темноты загорается бледно-голубой круг, сантиметров десять в диаметре.

— У меня нет ничего общего со «Скайнет», не волнуйся, — отвечает робот-ассистент.

Я пытаюсь дотянуться до него рукой, но мне не хватает пары сантиметров. У Трона широкая кровать. Обойдя с другой стороны, я включаю фонарик и свечу себе под ноги. Бурые потеки крови на полу по форме немного напоминают карту Америки. Я оглядываюсь вокруг — книги, одежда, провода. Никаких личных вещей — ни блокнотов, ни писем, ни фотографий. Опустившись на колени, я откидываю свисающий край одеяла.

— Алекса, ты знаешь, кто убил Трона?

Снова голубой нимб и голос из темноты:

— Я сожалею, но я не поняла вопрос.

Дотянувшись до устройства рукой, я вытаскиваю его наружу. Он, точнее — она, Алекса, тот самый виртуальный помощник, которым хвастался Трон в одной из последних наших бесед, искусственный интеллект, заключенный в круглый черный цилиндр из матового пластика на длинном шнурке. Я хочу положить штуковину в карман, но прибор оказался включенным в розетку. Что будет, если ее обесточить? Этого я не знаю. Она может перезагрузиться или запросить пароль.

— Алекса, ты слушаешь все, что происходит в доме?