– Вы понимаете, что творите? Да за такое самоуправство вас ожидают суд и срок! Немаленький. А если с моими людьми что-то случилось…

– Это вряд ли. Видите ли, я уже осуждён, уже умер и сактирован. Нет меня – черви сгрызли. А кого нет, того судить нельзя. Покойники неподсудны.

– Ошибаетесь.

– Может быть.

– Что вы хотите?

– Быть выслушанным и услышанным.

Хрущёв махнул рукой – давай, говори.

– Наша команда работала на Берию. Против вас. Да и против всех. Кто мы? Бывшие фронтовики и зэки, которых сняли с нар, чтобы натаскать на драку. Натаскали, причём очень хорошо, в этом вы могли убедиться.

– Да, немало солдат порезали, за что с вас отдельный спрос.

– Это не наша вина, мы никого в гости не приглашали и не ждали. Нас бы тоже не помиловали – на войне, как на войне.

– Можно короче? Вы меня задерживаете, у меня был трудный день.

– Хорошо. Я подозревал, что нас готовят, чтобы свалить Сталина. Но, возможно, я ошибался или его убрали без нашей помощи. Но здесь, я думаю, вы осведомлены лучше меня.

– Не зарывайтесь!

– Когда Сталин умер, я предложил Берии убрать конкурентов. В том числе, простите, и вас. Это был бы для товарища Берии идеальный выход, и теперь я бы с вами не беседовал.

– А надорваться не боялись?

– Нет. Мы располагаем достаточными для решения подобных задач силами. Смею вас уверить – справились бы. Например, теперь я сижу здесь, перед вами. А у вас, кажется, охрана… была.

Хрущёв поморщился. Возразить нечего. Охрана была, но раз этот человек смог вот так, то мог бы и иначе. И собеседник словно мысль его прочитал.

– Убить человека гораздо проще, чем в плен взять, это вам любой фронтовой разведчик скажет. Так что можете не сомневаться в наших возможностях.

– Зачем вы мне это говорите? Что вам надо?

– Служить. Вам.