В ее глазах опять блестят слезы.

– Мама, не надо…

Мы сидим. Молчим.

– Надо бы в ванную сходить, – нарушает молчание она. – И тебе не мешает помыться. Совсем замарашкой стал. Пойдешь после меня.

– Хорошо, – отвечаю я, зная, что ни в какую ванну не полезу.

В голове сразу же вспыхивает жуткое: тело на дне ванны под слоем воды. Бледное, неподвижное, с волосами, торчащими во все стороны. Мертвое, но так и не умершее до конца.

Мама залпом допивает кофе. Потом идет в ванную. Шум воды меня снова пугает. Такое ощущение, словно по телу бегают тараканы.

Я тоже поднимаюсь, топаю к себе, залезаю в спальный мешок и сворачиваюсь клубочком, повернувшись спиной к темному пятну на потолке. Если засну или если мама зайдет и подумает, что я сплю, она не станет меня будить.

Но мне не спится. Я перебираю события прошедшего дня. Снова разрозненные куски, из которых ничего не составить.

Инстинктивно тянусь за книгой, пытаясь успокоить себя чтением. Я понимаю, почему она так много значит для меня. Не сочиненная история, а сама книга. Тот факт, что Гарри мне ее подарил. Не на день рождения. Просто взял и подарил.

«По заводи скользнула водяная змейка, выставив голову, словно крошечный перископ. Камыш колыхался, волнуемый течением»[3].

Захлопываю книгу, и она падает на пол.

В голове, как змеи, ползают вопросы. Вопросы о вещах, о которых даже думать и то жутко. Но я постоянно о них размышляю.

Как я мог предать старика Гарри и вломиться в его дом? Как дошел до того, чтобы драться в озере с братом? Каким образом он погиб? Неужели я хотел, чтобы и Нейша – удивительная, прекрасная Нейша – тоже погибла?

Кто я? Убийца?