— Чего? — Он вяло повернулся в мою сторону.

— Ну… — Я заговорщически улыбнулся. — Дело.

— Какоё, нахуй, дело? — Друг вопросительно выгнул бровь.

— Про которое ты с утра говорил. — Я невинно захлопал глазами. — Ещё и на заднее после этого меня посадил.

Несколько секунд Артём непонимающе смотрел на меня, а потом громко хохотнул и отвел глаза.

— Ну, вот и трусы нашлись. — Он сказал это, слабо улыбнувшись.

Я тихо рассмеялся и достал сигареты.

— Как была ебанутой, так и осталась. — Равнодушно констатировал мой друг. — В пизду.

Обстановка немного разрядилась, и я собрался рассказать, что произошло. Только начав говорить, я снова заметил, как помрачнел Артём. Я замолчал и уставился на него.

— Тём… — Я смущенно скривил губы. — Ты же понимаешь, что во всём этом нет твоей вины?

Он ничего мне не ответил и продолжил смотреть в одну точку, погружённый в свои мысли. Я устало вздохнул и скрестил руки на груди, поддерживая не слушающуюся правую. Я не мог представить, что сейчас происходит у него внутри. Чувство стыда за свои действия маячило на подкорке.

— Знаешь… — Артём серьёзно впился глазами в соседнюю машину, не моргая. — Я тебя когда увидел, вспомнил одну вещь. Она напомнила, какое я уёбище.

Я сразу понял, что он имеет ввиду.

— Ты не уебище. — Я с тоской бросил на него взгляд. — И ни в чём не виноват. Ты же не можешь всю жизнь не отходить от меня, тем более…

— Всю жизнь отходить не могу. — Он твёрдо перебил меня. — Но не уходить развлекаться, когда ты идёшь в квартиру, где живёт ебучий монстр, который перебил дохуя человек — вполне.

Его голос немного дрогнул, и он не дал мне ответить.

— Не оставлять друга в беде, — Артём понемногу начал переходить на крик. — не делать хуйни, не лезть в ебучие заброшки… Сука! Как же я себя, блять, ненавижу!

Он накрыл голову руками и опёрся на колени. Я крепко приобнял его за плечи и уставился в одну точку.

— Думай, что хочешь… — Я осторожно начал. — Но если бы не ты, я бы, наверное, истёк кровью… Артём, мне всё равно на то, что произошло в твоём прошлом. Ты для меня самый лучший друг и, совершенно точно, не уёбище.

Щёки запылали, когда я закончил фразу. Нас никто никогда не учил проявлять свои эмоции и не стесняться этого. Когда я плакал, отец укоризненно называл меня девчонкой, а одноклассники смеялись. Только Артём всегда заступался за меня, избивая обидчиков и вытирая своим платком мои щёки, но сам он всегда держал всё себе. Даже когда он больно ударялся или был страшно расстроен, друг лишь выжимал из себя глупую ухмылку и прикусывал губы. То, что он и делал сейчас.