До сих пор Сюзанна никому ничего о себе не рассказывала и вообще намеревалась хранить молчание вечно. Но сегодня, после инцидента в столовой, она отчаянно нуждалась в подруге.

— Потому что они были виноваты в смерти моей дочери, — ответила она просто.

Она знала, что Джулия любит своих детей, пусть даже большую часть времени проводит вдали от них, и, внезапно увидев на лице соседки выражение сочувствия и возмущения, Сюзанна вдруг захотела поведать ей свою историю целиком.

— Но почему же ты не ухлопала их сразу же после того, как твоя дочка умерла? — спросила Джулия, когда Сюзанна, вытирая слезы, закончила свою повесть.

— Сначала я была просто оглушена, — ответила Сюзанна. — Мне самой хотелось умереть. Я уехала из Бристоля и вернулась сюда только через два года. А потом, как-то вечером, когда я шла убирать одну контору в Даунсе, я снова увидела доктора и эту стерву регистраторшу. Они целовались и обнимались в машине. И вот это меня доконало: они ведь оба женаты, у обоих дети, а они занимаются таким непотребством. Это было совсем как у моего отца с той женщиной.

Джулия глупо ухмыльнулась.

— Добро пожаловать в реальный мир. А где ты взяла пистолет?

— Это был армейский револьвер моего отца. — Сюзанна рассказала, как отец еще девчонкой научил ее стрелять.

— Получается, ты просто вошла в центр и расстреляла их в упор? — не веря своим ушам, спросила Джулия. — Какого черта ты не выследила их где-нибудь в укромном местечке и не пристукнула там? Тогда бы тебя никогда не поймали.

— Наверно, мне хотелось, чтобы меня поймали, — призналась Сюзанна. Внезапно она увидела всю абсурдность своего поступка и начала смеяться. — Должно быть, я сошла с ума, — сказала она. — Неужели кому-нибудь захочется оказаться здесь?

— Ты собираешься заявить, что это было умопомешательство? — спросила Джулия и широко улыбнулась, заметив выражение ужаса на лице Сюзанны. — Это совсем не значит, что тебя запрут в клетке с чокнутыми, если только у тебя действительно не поедет крыша. Они называют это «ограниченной вменяемостью», тебе просто придется постараться убедить психиатра в том, что ты ничего не могла с собой поделать, типа, что ты была сильно расстроена и тебя будто что-то подтолкнуло на такой поступок. Моя подружка, которая пришила своего старика, заявила о своем умопомешательстве. Ее даже не судили, адвокат и прокурор обо всем договорились между собой. Она получила всего пять лет.

— Не думаю, что жена доктора и муж той женщины, которых я убила, удовлетворятся другим приговором для меня, кроме пожизненного заключения, — вздохнула Сюзанна. Теперь у нее было время подумать о них и их детях, и, хотя она, в общем, не сожалела о том, что сделала, она все-таки испытывала чувство вины перед детьми.

— Фу, — презрительно фыркнула Джулия. — Когда им скажут о том, что их супруги развлекались вместе на стороне, они уже не будут в такой обиде на тебя.

— Я не смогу этого сделать! — воскликнула Сюзанна.

— Тогда точно можешь считать себя чокнутой, если не сделаешь этого. Подумай, ты будешь отомщена целиком и полностью. Ты расквиталась с людьми, которые позволили Аннабель умереть, ты лишила их сочувствия и симпатии людей, и, более того, всего через несколько лет ты выйдешь отсюда.

Когда ее арестовали, Сюзанна была совершенно уверена в том, что хочет остаток жизни провести в тюрьме, но уже после девяти дней пребывания здесь эта уверенность пошатнулась. Отказавшись от услуг Бет, она лишилась помощи адвоката и сейчас, услышав слова Джулии, испытала такое чувство, словно внезапно обнаружила у себя на спине парашют, когда ее самолет камнем падал на землю.

— Ты уверена? — спросила она.

— Еще бы, — отозвалась Джулия. — Так что прекращай валять дурака и скажи об этом своему адвокату, когда он придет к тебе в следующий раз. Напирай на то, как много всего пришлось пережить. Расскажи эту слезливую басню о своем отце, вообще обо всем, что сможешь вспомнить и придумать. И не успеешь оглянуться, как выйдешь отсюда.

Сюзанна повеселела.

— Как ты думаешь, мне могут дать очки, пока я нахожусь тут? — неуверенно спросила она. — Я плохо вижу, так что не могу читать.