Вскоре они ушли из комнаты, Рой взял с собой чемоданчик и закрыл за ними дверь. Он заговорил только тогда, когда они оказались на улице.

— Поразительно, как крупица информации может изменить ваше мнение о ком-либо, — внезапно произнес он. — Вчера я готов был голосовать за то, чтобы для этой женщины вернули смертную казнь через повешение. Сегодня же, — тут он пожал плечами, — в общем, вы понимаете.

— Вы хороший человек, — негромко проговорила Бет, уже вполне понимая, для чего он привез ее сюда. — Я сделаю для нее все, что смогу. Вы расскажете мне о том, что вам удастся узнать о ребенке?

— Конечно, — ответил он, и, хотя на улице было темно, ей показалось, что в глазах его блестят слезы.

В ту ночь Бет не могла заснуть. Стоило ей закрыть глаза, как она вновь оказывалась в той холодной, убогой комнатушке, представляя, как Сюзанна плачет над альбомом. Бет никогда не испытывала материнских чувств, она никогда не играла в куклы, дети раздражали и утомляли ее. Но она могла представить себе чувства матери, потерявшей ребенка, и знала, каково это — быть по-настоящему одинокой. Она подумала, что то и другое вместе способно свести с ума кого угодно.

На следующее утро она одевалась, чтобы идти на работу, когда Рой позвонил снова.

— Это был ее ребенок, — сообщил он без вступления. — Аннабель Люси, родилась 18 апреля 1987 года в больнице Святого Михаила, это здесь, в Бристоле. Умерла 12 мая 1991 года, вскоре после того, как ее поместили в детскую больницу. Причина смерти — менингит. Участковым терапевтом был доктор Визерелл. Сюзанна была матерью-одиночкой, и в то время она жила по другому адресу на Клифтон-вуд.

Бет не знала, что сказать. Это было именно то, что она хотела услышать как адвокат, кое-что существенное, на чем можно построить защиту Сюзанны. Но как женщина она предпочла бы узнать, что Сюзанна сбежала из приюта для умалишенных и что девочка была всего лишь ее дальней родственницей.

Она все-таки сумела выдавить слова благодарности Рою за то, что тот так быстро дал ей знать. Он добавил, что теперь у них есть достаточно оснований предъявить Сюзанне формальное обвинение и что она предстанет перед судом сегодня еще до обеда.

— Должен предупредить вас, — сказал Рой, и голос его прозвучал сурово и безжалостно, — что ни здесь, в полицейском участке, ни на улицах никто не испытывает к ней ни капли симпатии, и все считают ее монстром. Помимо всего прочего, Роланд Паркс, муж сестры из регистратуры, дал интервью в сегодняшнем выпуске «Мэйл». Я мельком проглядел его — там именно то, чего следовало ожидать, сентиментальная история с фотографиями счастливой парочки и их детей. В суде почти наверняка будет целая толпа зевак, желающих хотя бы одним глазком посмотреть на Феллоуз, и репортеры тоже слетятся, как мухи на мед. Дело может обернуться неприятным образом.

— В таком случае, я должна знать, почему Сюзанна застрелила и ее, — сказала Бет. — Знаете такую поговорку — туши огонь огнем?

Бет обнаружила, что ей трудно сосредоточиться на двух встречах, назначенных на сегодняшнее утро. Одна была с мужчиной тридцати лет, обвинявшимся в изнасиловании, а во время второй ей предстоял разговор с женщиной, занимавшейся воровством в магазинах, которая знала, что на этот раз ей светила тюрьма. При других обстоятельствах Бет внимательно выслушала бы обоих и, хотя их виновность не вызывала сомнений, постаралась бы найти что-нибудь, на чем можно было бы построить защиту.

Впрочем, полюбить кого-то из этих ее клиентов, не говоря уже о том, чтобы поверить в их невиновность, было практически невозможно. Особенно негодовал насильник, который искренне полагал, что, купив девушке пару коктейлей и угостив ее шашлыком, он получал право заниматься с ней сексом. Его жертве только что исполнилось шестнадцать лет, и она была девственницей, когда он надругался над ней. В который уже раз Бет пожалела, что не выступает на стороне обвинения. Она бы с удовольствием пропустила его через мясорубку.

Все время, пока она пыталась вслушаться в то, что говорили ей клиенты, мысли Бет занимала Сюзанна, которой предстояло сегодня до обеда появиться в суде. Должно быть, ей было около сорока, когда родилась Аннабель. Получается, она предпочла забеременеть, не имея мужа, зная, что отпущенное ей биологическое время истекает? А может, этот ребенок — результат несложившихся отношений? Что она делала до того, как стала матерью?

Перед тем как отправиться в суд, Бет пробежала глазами статью в «Мэйл» о Роланде Парксе. Она всегда с подозрением относилась к тем, кто откровенничал с газетчиками, особенно так быстро после трагедии, и от высказываний Паркса ее затошнило. «Пам была одна на миллион, — заливался он. — Она всем помогала, обо всех заботилась. Моя жизнь теперь кончена, после того как Пам отняли у меня».

Бет стало интересно, что подвигло его на публичное излияние. Было бы понятно, если бы убийцу не задержали — человек, укрывающий его, мог бы сдать его полиции, прочитав эмоциональное откровение мужа убитой. Может быть, все, что он говорил, было правдой, но настоящей скорби предаются в одиночестве, не вынося ее на люди. Она готова была держать пари, что брак их не был таким уж счастливым. Весьма вероятно, Роланд Паркс просто готовил дымовую завесу, чтобы скрыть что-то.

Но миссис Визерелл, по крайней мере, не делала витиеватых заявлений, пока во всяком случае. Возможно, это объяснялось тем, что имя Сюзанны было знакомо ей из разговоров, которые муж вел дома? Или же она просто была от природы сдержанной и не лишенной чувства собственного достоинства?

Бет хотелось отменить все назначенные на сегодняшний день встречи, чтобы пойти в библиотеку и спокойно порыться в архивах, попытаться найти газетные сообщения о смерти Аннабель. О смерти от менингита сообщили бы непременно, и Сюзанна могла в тот момент излить душу репортеру, если подозревала, что врач виновен.

Но тут Бет пришлось напомнить самой себе, что она не подряжалась работать частным детективом. От нее требовалось всего лишь найти общий язык с обвиняемыми, получить от них как можно больше информации, представить свидетелей, а потом передать дело барристеру, который использует полученные от нее сведения для построения защиты на суде. До тех пор пока Сюзанна не признает, что ей нужна помощь, и не начнет говорить, Бет вряд ли сможет сделать что-нибудь для нее.

Сюзанна по-прежнему не произнесла ни слова и во время первого недолгого судебного разбирательства, и потом, когда ей сказали, что она останется под арестом и ее отвезут в тюрьму Иствуд-парк в пригороде Бристоля. Бет не пыталась заставить ее разговориться, намекнув, что знает об Аннабель, она решила приберечь это для будущего разговора со своей подопечной в тюрьме в понедельник. Но у нее сложилось впечатление, что она немногого бы добилась, даже если бы и рассказала все сразу. Сюзанна как будто отгородилась от внешнего мира и была совершенно безучастна к своей дальнейшей судьбе.