Его глаза сузились.

– О, стоит добавить, что я бросил его тело к нему на крыльцо, чтобы его нашли жена с детьми. Тогда меня поймали. И так я попал туда, где и нахожусь до сих пор.

Райли была поражена тем, как спокойно он всё это рассказал, будто говорил о ком-то другом. Она пыталась найти на его лице сожаление, но так и не смогла. Этот рассказ объяснял, почему его не выпустили досрочно.

Хэтчер продолжал:

– Майк рассказывал мне о серийном маньяке, на которого ты охотишься. О том, как он связывает женщин, мучает их, оставляет их тела обмотанными цепями. И в смирительных рубашках.

– Верно, – подтвердила Райли. – Он помешан на цепях. Кажется, он их коллекционирует, все их виды.

– И я знаю, почему, – сказал Хэтчер. – Цепи дают ощущение силы. Для меня они сначала были просто фишкой, средством устрашения. Я никогда не собирался убивать. Но они вызывают зависимость. Я их по-настоящему полюбил. И убийства – что ж, они очень приятны, так что мне не хотелось останавливаться. Эти цепи заставили меня переступить грань, превратили из закомплексованного подростка в кровожадного монстра.

Хэтчер задумчиво почесал подбородок.

– Какие улики у вас есть? – спросил он. – Я имею в виду, кроме его интереса к цепям и смирительным рубашкам.

Райли задумалась.

– Моя напарница нашла визитку, на которой может быть образец его почерка, – сказала она, достав увеличенное изображение карточки из папки и передав его через стол. Хэтчер поднял его и стал изучать, сдвинув очки подальше на переносицу.

– Я так понимаю, её проверяли на отпечатки, – предположил он.

– Да, но там только часть, мы не можем по ней ничего найти.

Хэтчер снова сдвинул очки, чтобы лучше видеть.

– А что говорят эксперты по почерку в ОПА? – спросил он.

– Пока ничего.

Хэтчера, казалось, карточка всё больше и больше завораживала.

Он сказал медленно и задумчиво:

– В этом почерке что-то есть. Я только не совсем уверен, что именно…

Он щёлкнул пальцами.