Извиваясь в грязи, как гусеница, то сжимая вместе колени и руки, то вытягиваясь, ей удалось выбраться наружу. У неё получилось пролезть между досок и не пораниться о гвозди. При каждом движении она тёрлась лицом о землю, царапала его о грязные кусты. Она понимала, что лицо у неё уже кровоточит – как и руки с ногами, но она ничего не могла с этим поделать.

Полностью выбравшись из подпола, она села и осмотрелась. Было всё ещё темно, свет из единственного горящего окна отражался от хромированной панели, стоящей в нескольких метрах большой тёмной машины. Неподалёку от неё было лишь несколько небольших кустов. Она могла разобрать силуэты нескольких деревьев чуть подальше, но за ними ничего не было видно – ни уличных фонарей, ни горящих окон. Не было никакого признака движения машин ни в одном направлении.

В горле Эприл появился комок. Она была одна-одинёшенька и не имела понятия, где находится ближайший человек, который мог бы ей помочь. Она стиснула зубы и проглотила слёзы. Она подумала о матери и попыталась представить, чтобы она делала на её месте, но воображение не нашло ни одного простого варианта.

Одно было точно: её мама бы не сдалась. В этом одном она была уверена. Её мама никогда не бросала задачи на полпути. На самом деле, в её голове звучала и надежда, что её мать никогда не бросит её.

Эприл знала, что ей нужно выбраться достаточно далеко, чтобы найти кого-нибудь, кого угодно, кто сможет ей помочь. Кого-то, кто поможет ей позвонить её матери, которая приедет с оперативной группой, уничтожит монстра вместе с его домом и освободит Эприл. Воображение рисовало ей вспышки выстрелов многих ружей, которые решили бы проблему раз и навсегда.

Но под рукой не было никакого отряда быстрого реагирования и ей нужно было продолжать двигаться. Неважно куда, главное, подальше от дома, подальше от Петерсона.

Она решила, что куда проще, быстрее и менее болезненно будет катиться, нежели извиваться гусеничкой. Она легла и попробовала это сделать.

В этот момент темноту прорезал яркий свет. Она застыла на месте и увидела, что перед домом зажёгся свет. Дверь открылась, и наружу вышел Петерсон. У Эприл бешено заколотилось сердце.

«Он услышал», – подумала она. Однако мужчина не оглядывался вокруг в её поисках.

Она вытянулась на земле, стараясь быть незаметной. Но как он может не видеть её на такой пустой площадке, где она лежит? Лишь пара кустов могла загораживать её от его взора.

Всё же, ночь была темна, к тому же шёл дождь. Она едва дышала, когда он спустился по ступенькам во двор.

К её удивлению, он прошёл мимо неё буквально в паре метров. Он сел в машину, включил фары и завёл двигатель. На мгновение Эприл отважилась надеяться, что он уедет, и у неё будет время, чтобы убежать.

Но тут он снова открыл дверь машины и вышел, захлопнув её. Эприл задохнулась от страха. Наверное, он всё-таки видел её. Нет, он направился прямиком к дому. Видимо, что-то забыл.

Эприл осенила новая идея побега. Петерсон оставил машину заведённой.

Если бы только у неё получилось угнать её и уехать! Но как она может это сделать? У неё связаны руки и ноги.

И всё же, надо попытаться. Она стала перекатываться по земле, пока не добралась до машины. Там она встала и открыла дверь водительского места. Она забралась на сидение и села, уставившись в лобовое стекло, по которому бежали капли. Неожиданно ей показалось, что это совершенно сумасшедшая идея. Она не только связана, но и никогда в жизни не водила машину. Она даже не знала, как включить дворники.

Но у неё не было выбора. Петерсон вернётся в любую секунду. Она собрала все свои знания о машинах.

– Ты сможешь, – сказала она вслух.

У неё получилось снять ручной тормоз. К её ужасу машина тут же поехала вперёд. Она вжала тормоз двумя связанными ногами, и машина резко затормозила.

«Как это делается?» – задумалась она.