Тут Эллис, который прежде всё происходящее, кажется, воспринимал как развлечение, насторожился:

– А теперь поподробнее. И, кстати, напоминаю – вы разговариваете с законным представителем Управления. – Он сунул руку во внутренний карман и продемонстрировал изрядно замятую бумагу, на которой отчётливо виднелась крупная печать. – Всё, что вы скажете сейчас в присутствии двух заслуживающих несомненного доверия свидетелей, я занесу потом в протокол. И использую на суде.

Мистер Лоринг опустил голову ещё ниже.

– Понимаю.

Взгляд у Эллиса смягчился.

– А я напомню, что жертва шантажа не подлежит судебному преследованию. И вы свидетель и потерпевший, а не обвиняемый – по крайней мере, если вы никого не убивали.

В ожидании ответа мистера Лоринга я задержала дыхание.

– Нет, – покачал он головой наконец. – Не убивал. Но тем не менее послужил силам не самым светлым. Отец Адам знал о моих занятиях алхимией. На первый взгляд его просьбы выглядели относительно невинными, хотя и выдавали характер властный и амбициозный. Он попросил сделать такие свечи или курения, которые подавляли волю, рассеивали внимание и делали волю человека более мягкой, податливой. Я полагал, что это нужно для того, чтобы заполучить влияние над прихожанами во время проповеди. Некоторые просьбы выглядели странно – курение с как можно более мерзким запахом, смесь, расстраивающая желудок. Затем он попросил африканскую дудку, которую привёз мне из путешествия приятель. И только после того, как отец Адам забрал медвежью шкуру, я понял, чего он добивался. Но, к сожалению, слишком поздно. Единственным свидетелем нашего общения был Руперт – он передавал приказы отца Адама, забирал у меня вещи. И кто бы поверил, что это не я виновен в убийствах? – Лоринг замолчал, а потом посмотрел на меня – мимо Эллиса, глаза в глаза. – Он обещал отобрать у меня дочерей, если я ослушаюсь. А мои наивные девочки верили ему. Он свёл Рэйчел с этим мерзавцем, Мерритом, своим сообщником… Скажите, мои девочки в порядке?

А я вспомнила вдруг испуганное и бледное лицо Рэйчел, судорожно стиснутые пальцы Кэрол – и отчаяние в тёмных глазах.

– Да, – сказала я. – Они в безопасности. Но в том, что с ними случилось, вина отнюдь не отца Адама.

– А вы жестоки, леди Виржиния, – усмехнулся Эллис, а затем обернулся к алхимику: – И мисс Кэрол Лоринг, и миссис Меррит в абсолютно безопасном месте. Лучшее, что вы можете сейчас сделать – вернуться в поместье и затаиться на несколько дней. Связываться с кем-либо запрещено, в особенности с отцом Адамом.

– Но мои дочери…

– Мистер Лоринг, – мягко перебил его детектив. – Вы ведь не собираетесь оспаривать решения представителя Управления? Лайзо проводит вас до поместья. Настоятельно не советую нарушать мои рекомендации.

Алхимик в тот же момент поднялся на ноги, до хруста расправляя плечи… нет, воздвигся – массивный и высокий, с чёрными, блестящими глазами, как у зверя. На мгновение я почувствовала себя так, словно стояла под наклонным обрывом, с которого в любой момент могли сорваться тяжёлые камни. Но Эллис, кажется, и не заметил колоссального давления. Он улыбнулся и указал пальцем на дверь. Угнетающая тишина длилась ещё несколько секунд, а затем Лоринг подхватил шубу и двинулся к выходу под визгливое скрипение половиц. Лайзо бесшумно последовал за ним, на ходу облачаясь в пальто; проходя мимо, он точно невзначай задел меня краем пустого рукава, и от этого мир покачнулся.

Хлопнула дверь.

– И что теперь? – спросил Клэр, глядя поверх моего плеча.

Эллис потёр виски, морщась.

– А теперь мы все отправимся по домам и хорошенько выспимся. У меня есть идея, как заставить отца Адама и его сообщника действовать… Нужно всё хорошенько обдумать. Но не сейчас, да… Утром. Где-то после полудня… Вы ведь проводите свою драгоценную племянницу до коттеджа?

Клэр вздохнул.

– Разумеется. Хотя бы потому, что сам возвращаюсь туда же.