Вернувшись к тумбочке, достал маленькие ножницы и чистый пакет. Срезал внутрь целлофана пару своих отросших ногтей и клок волос. Вернулся к письму.
Записку и пакет положил под пепельницу. Рядом оставил сок и чипсы, но так, чтобы, когда пакет разорвет от скисшего содержимого, жидкость не попала на бумагу.
Закончив с письмом, отправился искать Танины волосы. В тумбочке нашлась расческа, на которой был намотан целый ворс длинных, чёрных прядей. Из–за постоянного курения, волосы у моей подруги выпадали часто и по многу. Система, как я и опасался, посоветовала скрутить биоматериал в комок и проглотить. Пришлось подчинится.
Примерно через минуту, мне сообщили что биокод распознан, и нужно немного подождать, пока … что–то там протоколы, перегрузка и очередь.
Еще раз оглянулся. Мое внимание привлек еле уловимый гул, раздаваемый со стороны нашей кровати. Подошел к постели. Осмотрелся. Поднял одеяло. Там лежал удлинитель, со вставленной в него зарядкой и подключенным планшетом. На устройстве горел красный индикатор сети.
Взял Юлькин планшет и нажал на боковую кнопку. Устройство показало, что оно полностью заряжено.
— Вот я идиот! — Пришлось признаться себе. — На крыше ведь стоят солнечные батареи. Данилыч мне несколько раз рассказывал, как летом линии перекрывают, и зарядить ноутбук можно только от панелей. У нас в баре, к слову, тоже солнечные батареи стоят, и когда их не забывают чистить, они неплохо так заряжают аккумуляторы, от которых сегодня ночью, к слову, работало все аварийное освещение. И почему я сам не догадался.
Запихнув в рюкзак удлинитель и все зарядки что нашёл в комнате, включил Юлин планшет и попытался настроить на нем радио. Вообще то, раньше это был мой девайс, мне его клиент в залог оставил, а Юла потом выкупила, при условии, что я буду им пользоваться, когда она Танькин ноут забирает.
После нескольких напряженных секунд ожидания, устройство поймало единственный радиосигнал на грузинском или абхазском языке. Ведущий там был явно не в себе. Он молился, орал, проклинал, в общем вел себя как одинокая истеричка, запертая в студии.
Через несколько минут наблюдения за экспрессивным монологом, в процессе которого я надеялся услышать упоминание географических названий, которые, как я полагал, на грузинском звучат так же, как и на русском, меня отвлек сигнал оповещения. Система предупредила, что, примерно раз в каждые семнадцать часов, мне на карту будет приходить маркер местонахождении человека, биоматериал которого я только что проглотил, но для этого, мне необходимо установить недорогую опцию.
Я согласился, и через минуту, у меня перед глазами уже висела контурная карта с указанием местонахождения указанного мной биологического маркера.
Выключив бесполезное радио, запустил на планшете программу с оффлайн картами, и, когда развернулось схема с побережьем, сравнил ее с картой в интерфейсе. По всему выходило, что Тина сейчас на подъезде к Адлеру, и имеет статус:
Еще немного поколдовав с интерфейсом, добился, чтобы, когда Тина попытается отключить геолокацию, ей пришло оповещение о том, что я за ней слежу, и она, если пожелает, тоже может за мной наблюдать. Потом, пришлось залезть в настройки идентификации, и убедить систему разрешить абоненту Татьяна Тинькова отслеживать мое местонахождение.
Закончив с интерфейсом, облегченно выдохнул и решил срочно вернутся в Калифорнию, чтобы, пока светло, очистить на крыше солнечные панели, зарядить телефон и надеяться, что все, как–нибудь, само разрешится. Однако, перед тем как рвануть в обратный путь, решил, ненадолго, кое куда зайти.
Ключи от комнаты администрации не понадобились. Дверь и так было на распашку, а сейф, хоть и был закрыт, но оказался не заперт. Внутри не нашлось оружия, как я ожидал, но зато, я наконец получил возможность избавится от вчерашней выручки. Взяв листок, аккуратно переписал на него количество и номинал всех купюр, и указал общую сумму. В конце отметил дату и расписался. Свернув деньги в бумагу, оставил сверток в сейфе, закрыл его на ключ, и положил связку сверху железного ящика.
Почему я не оставил выручку себе или не выбросил, как обесценившуюся макулатуру, я не знаю. Наверно хотел на минуту вернуться в прежнюю жизнь, и ощутить себя частью организации, в которой добросовестно трудился последние пять месяцев.