— Дай кровь.

— Пожалуйста, — девушка вспорола себе удлинившимся когтем запястье и протянула ладошку лодочкой, полную крови. — Пей скорей, а то регенерация, сам знаешь, у нас какая.

Пить я не стал. Мне достаточно было впитать пару капель чешуёй, чтобы точно определить, передо мной стояла близкая родственница Райо. Вероятнее всего, дочь. Но как?

— Убедился? — Райана улыбалась. Стряхнув кровь на землю, она протёрла запястье носовым платком, продемонстрировав отсутствие шрама. — Ну на змея я уже полюбовалась, покажи, какой ты в человеческом обличье.

Я замер в нерешительности. Твою мать! Так просто не бывает! В голове вертелось слишком много вопросов. Я почувствовал, как за моей спиной оказалась Агафья. Вот же нетерпеливая женщина. Сказал же, что ей опасно здесь находиться.

«Не сейчас», — предостерёг я вампиршу по кровной связи от вмешательства во внезапно возникшие семейные дела.

«Что не сейчас?» — получил не менее удивлённый ответ.

«Всё не сейчас!»

Я не спешил менять ипостась, всё ещё опасаясь неприятностей от Альба. Всё же вражда длиною почти в полтысячи лет обязывает относиться к противнику серьёзно. Особенно, если он уже однажды сжигал тебя на костре. Но Альб сидел посреди недоделанной жертвенной пентаграммы с потерянным видом. На его теле стали появляться следы разложения, какие до того были у Тимоса. Кажется, мой злейший враг сдался и безучастно наблюдал за нашим общением с Райаной.

Как-то не так я себе представлял победу. И уж совершенно не так я себе представлял в детстве обретение семьи. Вряд ли можно мечтать о таком… «Привет, я — твоя мама. Меня убили при родах, но потом передумали и воскресили по большой любви. А я — твой папа. Мы с тобой враждовали пятьсот лет, я тебя даже на костре сжёг разочек, но это было до того, как я узнал, что ты — мой сын. А так мы очень похожи, вместе можем завоевать весь мир и жить долго и счастливо одной семьёй».

Сюрреализм полнейший?

Ещё какой. Самым практичным решением сейчас было бы позвать Райо, чтобы он забрал дочь, и убить Альба. Но от убийства меня останавливало то, что отравление магией Рассвета и так убивало ирликийца. Если допустить хоть на секунду, что он и правда мог являться моим отцом, то я бы не хотел обагрить руки его кровью. Пусть бы сдох сам. Плакать бы я точно не стал. Но и желание отомстить осело горечью поверх нереализованных детских мечт.

Так иногда бывает, нам кажется, что мы оставили что-то в далёком прошлом, а оно спустя десятилетия всплывает в совершенно неожиданный момент и стопором не даёт двигаться дальше.

Так и я сейчас смотрел на своих «родителей». Мечта сбылась, но тогда, когда уже и не нужна была, по сути. Некоторым скелетам в шкафах лучше оставаться таковыми без извлечений на свет.

— Берегись! — крик Агафьи по кровной связи вырвал меня из пучины самокопания.

Много позже я не раз обдумывал, пытаясь понять, почему тогда отреагировал именно так, а не иначе. Сейчас же результатом крика вампирши стала покатившаяся по траве голова Райаны, отрезанная моими когтями.

За моей спиной кровью захлёбывалась Агафья со вспоротым горлом, тихо оседая на землю.

— И после всего этого ты меня считал больным ублюдком? — хохотал Альб, пытаясь трясущимися руками с оголёнными костями закончить конструкт пентаграммы. — Яблочко от яблоньки, сынок! Яблочко от яблоньки!