Агафья взяла в ладошку первый камень и погрузилась в вихрь образов.

Легионы Рассвета и Закаты вышли на марш. Такое зрелище в последний раз видели сто лет назад. Тогда легионы выступили против Обители скверны в Каролийских горах. И все быстро забыли, что маги крови до того почти три века зачищали прорывы тварей, спасая мирных жителей. Людская память коротка. А уж с какой скоростью у всех наступает беспамятство стоит начать работать принципу: «Кто сильнее, то и прав».

Пейзане выходили к дорогам, бросали под ноги лошадям цветы, выкрикивая благословения воинам Рассвета и Заката. Шпионы Тимуса исправно отрабатывали жалование, распространяя слухи, что из Великой пустыни полезли страшные твари. Легионы выступили на марш, дабы защитить мирных жителей. Более того в этот раз святое воинство повёл в бой сам Ирликийский Ангел.

Женщины осеняли себя святым кругом и целовали амулеты, видя парящего в небе воина в белоснежном плаще. Ангельское лицо с правильными чертами лица и мечом в руке внушало религиозный восторг.

Вслед ему неслись песнопения и крики восторга. К другу Альб возвращался, только когда поблизости не было деревень и городков и не перед кем было красоваться. Тогда на его место заступал «переходник». Предводитель воинства всегда должен быть на виду.

— Ты всегда умел произвести впечатление, — отдал должное другу Тимус. — Они чуть ли не в экстазе бьются, когда тебя видят.

Тимус ехал верхом на чёрном жеребце, который то и дело всхрапывал, стоило какому-нибудь опарышу выпасть из-под маски хозяина ему на шкуру и начать там копошиться.

— Твои тоже бились в экстазе, просто у тебя благословения все шли ниже пояса, — пошутил Альб, вспоминая, как первое время друг не вылезал из койки с любой хорошенькой крестьянкой. Как только не стёрся. Хотя… помнится, он пару раз приходил к Альбу за исцелением и по этому вопросу.

— Ну почему же только ниже… я и верхние половины осенял, — хмыкнул Тимус, поддержав шутку. — А помнишь, как ты впервые взлетел?

— Такое забудешь, — покачал головой Его Святейшество. — Я тогда почти неделю в регенерационном геле провалялся. Кто же знал, что эта магия такая ядовитая при прямом контакте?

— Жрецы знали, — тихо возразил Тимус, — и предупреждали, когда мы их убивали, что она как наркотик. Чем больше пользуешься, тем больше хочется. И тем сильнее она отравляет тело и разум.

— Я для этого и придумал переходников, — возразил Альб.

— А ведь славные были времена. Я жил и не мог надышаться воздухом свободы…

— Это после несостоявшейся-то казни? — криво улыбнулся друг. — Ещё бы… Всё хотел спросить, неужели императорская дочка того стоила?

— Одна? Нет! — отмахнулся Тимус, но тут же облизнулся, — я тогда весь его цветник опылил, словили просто на последней.

Альб расхохотался искренне и громко, так, что его услышали ехавшие чуть вдалеке главы трёх других легионов.

— Тебя даже могила не исправит! Если бы ты сам занимался восполнением своих легионов, то уже давно бы настрогал их полную дюжину в одиночку.

— Нет уж, спасибо! Я привык заниматься этим ради удовольствия, а не работать бычком осеменителем на ферме. Мне и твоих инкубаторий хватает с головой. Остальным тоже. У нас нет таких потерь, живём почти тихо и мирно, это тебя вечно куда-то несёт.

«Тихо и мирно…» — Альб задумчиво крутил последнюю фразу друга в голове.

Постоянная нехватка одарённых для инкубаторий никого не волновала. Участившиеся прорывы изнанки вокруг уничтоженной Обители Крови тоже никого не беспокоили. Твари, постоянно лезущие из пустыни, тоже стали чем-то привычным.